Пресс

 16 мая, после успешных и насыщенных впечатлениями гастролей в Америку, театр им. В. Ф. Комиссаржевской вновь представляет на родной сцене спектакль «Страсти по дивану». Это будет пятидесятый спектакль, и ему исполнится ровно три года. Премьера «Страстей по дивану» состоялась 22 мая 2010 года. Театр открыл городу и России нового драматурга – Майю Тульчинскую (это ее первая пьеса). Спектакль уже побывал на фестивале «Встречи в Одессе» в рамках международного фестиваля «Встречи друзей» (Украина, Одесса, 2012). С 6 по 24 марта спектакль гастролировал по десяти городам Америки. За 21 день актрисы сыграли спектакль в десяти городах: Нью-Йорке, Нью-Джерси, Бостоне, Чикаго, Филадельфии, Вашингтоне Д.С., Пало-Альто, Сан-Франциско, Лос-Анджелесе, Сан-Диего. Основными зрителями стали советские и российские эмигранты. С чем приехали актрисы и как встретили спектакль за океаном – об этом мы поговорили с руководством и актрисами, занятыми в спектакле, после их возвращения… Режиссер спектакля – народный артист России Георгий Корольчук , художник – Тино Светозарев (Македония), музыкальное оформление — з. р. культуры России Владлен Неплох. В ролях – народная артистка России Тамара Абросимова , заслуженные артисты России Валентина Панина и Нелли Попова , артистка Александра Сыдорук. Пьеса «Страсти по дивану» – посвящение любви. Четыре женщины, взрослея, старея – невольно повторяют друг друга. Вечная история матери и дочери – со взаимными обидами, претензиями, эгоизмом – повторяется из поколение в поколение. И никто не хочет стать чуть добрее, чуть терпимее, чуть мудрее… Необычная композиция пьесы, напоминающая музыкальную форму «рондо», не дает осознать сразу, что все четыре героини – члены одной семьи, и то, что большая часть пьесы – это воспоминания о том, чего уже нет и о тех, кого уже нет. Героини, легко узнаваемые, находящиеся практически в одном пространстве, переживают смену эпох и кризисы, их быт и сознание меняется вместе со временем. Неизменно только то, что они любят друг друга и не пытаются это понять… Художественный руководитель театра им. В. Ф. Комиссаржевской, заслуженный деятель искусств России Виктор Новиков: Один из моих друзей, Виктор Рашкович, который занимается прокатом различных театральных и музыкальных трупп по США, сделал мне предложение о гастролях нашего театра по Америке. Причем это должен быть не один город, а целое турне по различным городам. И для нас это предложение было важным еще и потому, что это не просто участие в каком-то конкретном фестивале, а полноценные гастроли. Мы показывали спектакли для людей, которые эмигрировали в США. В основном, это были русские, которые живут там уже много лет. И конечно, редкий случай, когда именно театр, а не антреприза, приезжает в США. Мы вместе с Виктором решили повезти спектакль «Страсти по дивану», а там, в Америке, его назвали «Семейные страсти». Мы создали в Америке приличный резонанс — на нашем спектакле зрители и плакали, и смеялись, они очень трогательно его воспринимали, и в конце всегда вставали, аплодировали… Там хотят увидеть и другие наши спектакли, что для развития международных отношений очень важно. Директор театра им. В. Ф. Комиссаржевской Вадим Зайцев: Когда мы получили приглашение от американской стороны, то художественное руководство очень долго обсуждало с американским импресарио название спектакля, который поедет на гастроли. Сроки и техническую сторону обсуждали уже со мной. Дело импресарио — это очень сложная работа, особенно сегодня, когда в мире — информационный взрыв. Очень быстро меняется время, поэтому понять, что на сегодняшний день будет пользоваться спросом – непростая задача. Но, тем не менее, наш импресарио справился с этим и выбрал спектакль, который с успехом прошел в десяти городах Америки. Количество городов — немалое, всех людей нужно где-то селить, исправно кормить, выплачивать какие-то деньги. Во всех городах нас встречали потрясающе профессиональные люди, не было накладок, и мы, надо сказать, им соответствовали. У нас были самые разные залы: от 400 мест до 2000, но мне показался самым удобным зал в Нью-Йорке. Я полюбил этот город и даже конкретный район – Манхеттен, хотя в Нью-Йорке у нас был всего один выходной день. Сан-Франциско тоже сказочно красивый город и совсем небольшой – где-то 700-800 тысяч населения. Города между собой, конечно, отличаются, но сказать, что там кардинально разное восприятие российского драматического искусства — невозможно. Люди есть люди – они смотрят, плачут и смеются. Конечно, лучше потратить больше денег (может быть, с двух сторон) и устроить полновесные гастроли с несколькими названиями с полным комплектом декорационного оборудования. Людям было бы интереснее, это точно. Но вот насколько было денег, настолько и организовали нашу поездку. Является ли этот спектакль знаковым для нашего театра? – не знаю. Наш театр очень полифоничен в силу того, что у нас ставят разные режиссеры. Я бы затруднился назвать какой-то спектакль визитной карточкой театра, потому что кто-то назовет «Сон в летнюю ночь», кто-то – «Дон Жуан», а кто-то – уже сошедший со сцены «Самоубийство влюбленных на острове небесных сетей». Гастроли – многокомпонентная задача, которая обсуждается с импресарио (он в курсе ситуации спроса), нужно учитывать бюджет (на какие деньги можно рассчитывать), количество городов, в которые нужно съездить, площадки, которые нужно арендовать, рекламу, которую можно позволить, и так далее… Есть много-много составляющих, вплоть до времени года – это тоже имеет значение. А в Америку, как мне кажется, хорошо ехать в любое время года. Гастроли были успешными – и по отзывам зрителей, и по обилию впечатлений нашей гастрольной команды, и для импресарио. Очень немалое количество людей в Америке радовались, что мы привезли настоящий спектакль. Нам бы еще хотелось посмотреть Бродвейский мюзикл, Аль Пачино на сцене и многое-многое другое… Заслуженная артистка России, актриса театра им. В. Ф. Комиссаржевской Валентина Панина: Америка меня поразила уже второй раз. Первый раз она меня поразила в 1987 году, когда я была там по линии так называемой «народной дипломатии». Тогда нас ехало четверо, а первоначально американцы приезжали к нам, в Россию, хотели наладить связи. Но и мы хотели наладить связи, потому возникло такое обоюдное дело. В нашей маленькой группе была учительница английского языка, ученый-американист, человек из Дома Дружбы и я, артистка. Я ездила туда с гитарой и пела русские романсы. В принципе, нашей задачей было наладить какие-то человеческие контакты, чтобы в Америке поняли, что у нас рогов нету. И нам они тоже хотели показать, что в Америке не все ходят с автоматами. Тогда это была моя первая поездка в капиталистическую страну. До этого я все больше ездила по родине, на гастроли в соц.страны. Я ехала туда не со страхом, но с опаской. А когда мы приземлились в аэропорту Кеннеди, то я увидела одуванчики – был апрель месяц, и всё поле было в одуванчиках. Я обрадовалась и подумала, что, в принципе, на родину приехала – там тоже не чужая земля-то…Тем не менее, у меня все-таки был внушенный уже давно генетический страх, потому что когда нас поселили в вашингтонский очень красивый отель и очень приветливо и доброжелательно с нами разговаривали, мне было обидно, что я одна не знала русского языка, а все лопотали по-английски очень прилично. Тогда еще не было там так много эмигрантов, как сейчас. Как-то я осталась в номере одна и подумала, что могу пойти и пройтись по улице Вашингтона – и тут у меня внутри «захолодило», волосы встали дыбом, но я сказала себе, что всегда в жизни есть место подвигам. Я пошла и, чтобы не заблудиться, решила идти все время направо. Вдруг увидела несколько негров живых, и через три поворота мне стало страшно. Я повернула обратно – все время налево, пока не дошла обратно. На этом моя самодеятельность закончилась. Потом мы были все вместе, и было уже не так страшно. В Филадельфии, например, я жила в семье, где очень милая женщина жила с мальчишечками, у которых особое развитие. Я увидела, какая там существует любовь к этим ребятишкам и другим ребятам с отклонениями в развитии – тогда мы практически ничего не знали про этих деток. Мы понимали друг друга на пальцах, за нами заезжали, и мы ездили в разные семьи – на этом мой страх, собственно, закончился. И было такое сплошное радостное и веселое узнавание. Показывали нам хорошее, доброе, мне очень понравилось общение с людьми. Потом я вдруг поняла, что могу так шутить, что все смеются. Меня переводили, но у меня возникла такая эйфория свободы вот такой – свободы чувств и свободы выражения. Мы были в фермерском бунгало Северной Вирджинии, где люди собираются, танцуют, и мы тоже танцевали, а я впервые попробовала там джин с тоником. Наш переводчик, ирландец, потом приезжал в Петербург. Он мне позвонил, и я его приняла у себя дома. А потом он ходил на спектакль в Балтийском доме с моим участием, а после спектакля, когда мы пошли проводить его в гостиницу, он сказал: «Валя, я понял, почему ты была такая радостная в Америке – потому что у тебя всё есть: родина, дом, дети, семья». — У него этого ничего нет, а он мне казался очень успешным. Я ему сказала: «Малкхольм (он — эмигрант из Ирландии), у тебя все впереди!» — я ему от души это пожелала. Чувство страха я еще испытала потому, что со мной до поездки разговаривал некий Михаил Иванович из КГБ. Тогда подготавливали артистов, готовили людей в поездки. У нас было три свидания напротив театра Эстрады, где у меня шли спектакли. Искусством он не очень увлекался, ему это не очень интересно было, а беседовать со мной беседовал… Все время меня расспрашивал, а я, что могла, ему рассказывала. На третьем свидании я у него спросила: «Михаил Иванович, скажите пожалуйста, а когда вы будете меня учить, как мне себя вести?» — «А что мне вас учить? Вы ничего такого не скажете, что может повредить нашей стране…» — С этим и поехала. Какая я была – наивная? – Да. Дуреха? – Да, но мне нравится та Валя, которой я тогда была, хотя много совершала того, что не надо было. А в этот раз мы поехали на гастроли от театра, и я до самого последнего момента всех успокаивала: «не переживайте, возможно, все это не состоится!», потому что поверить в это очень трудно, особенно при современных наших таких развивающихся отношениях с Америкой. Когда в расписании театра вывесили, куда мы поедем и сколько будет городов, немножечко остолбеневали и те, кто собирался туда ехать, и те, кто не поехал. Смотрели – Нью-Йорк, Филадельфия, Бостон, Чикаго, Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Голливуд… Из Москвы, например, многие постоянно туда ездят — это такой транзит. Наш театр тоже часто выезжает на зарубежные фестивали, но чтобы турне по Америке… Вот Македония, Охрид — наши, и там у нас есть уже дорогие, почти родные люди. Я это поняла, когда македонская сторона приезжала к нам для совместного спектакля «Ромео и Джульетта»: ощущение родства – полное! Это было одно из моих серьезных театральных впечатлений: восторга от артистов – от своих и от македонских. И когда мы поехали в Америку, наш режиссер Юра Корольчук мне сказал: «успокойся, пожалуйста, не нагружай себя. Представь, что нам предстоит большая шефская поездка в Тосно – только очень далеко». И я ему так благодарна за то, что он снял с меня это чувство ответственности, сказав, что там тоже люди, и мы же будем тоже для наших играть, они просто хотят нас повидать, услышать речь. Кому интересно — тот придет, кому не интересно, — нет. Когда я дочке рассказывала, она сказала: «потрясающий у вас театр, который снимает весь официоз ненужный и делает простым то, что не нужно делать сложным». В смысле взаимоотношений, в смысле какой-то простоты и доброжелательности. И вот с этим чувством я туда и ехала. Нас многое там поражало и удивляло. Спасибо Вите Рашковичу, нашему антрепренеру, который многое нам показал. Я спрашивала: мы вообще работать сюда приехали или отдыхать? — Он ездил везде с нами, рассказывал и показывал нам всё: музеи, города, американские университеты, которые существуют как особые поселения. Города – это в сознании что-то такое бетонное, дымное, хотя я не хочу напраслину возводить на родину нашу, которую очень люблю. Но то, что там сделано для студентов – это великолепно! — Там хочется быть, хочется в этот университет поступить, — хочется учиться, ездить на велосипеде, лежать на траве, читать книги, ходить к профессорам, голову свою забивать чем-то умным, хорошим и важным. Мне очень понравилось в Стэндфордском университете – там был музей под открытым небом Родена, и скульптура «Граждане Кале» — несколько человек в рубахах, с веревками на шее и босиком. Вот так просто в одном из зеленых двориков стоят несколько фигур из металла. И, как мне сказали, первые девять копий Мастера считаются оригинальными. Меня потрясла эта тема. А еще нам Виктор рассказал, что в средние века был осажден один французский город. Он мог погибнуть от голода и отсутствия воды, и осаждавшие англичане сказали: город оставим в живых, снимем осаду, если все ваши главные властители выйдут босиком с веревками на шее – вроде как унижение, которое знать города не могла никак перенести…На следующее утро властители вышли для того, чтобы спасти город… И их не убили из-за того, что они пожертвовали собой ради народа. Я предложила этот памятник, пускай копию, поставить против нашей Гос.Думы для того, чтобы это стало символом отношения к нашим людям. Я забыла сказать, как этот студенческий городок всем оснащен – и бассейны, и стадионы, и трава, на которой можно лежать. Когда за нами должен был приехать автобус, мы спросили – можно ли и нам полежать на траве? (хотя у них тоже только весна начинается, но трава уже зеленая). Нам говорят – да конечно, что за вопрос – лежите, ради Бога! Наши ответили бы немножечко иначе. Мы играли спектакль и в школах. Там зрительные залы были на тысячу мест, и туда приходили самые разные люди. Мы были в школе, которая находится всего в квартале от того места, где вручают Оскара, где раскатывают ту самую ковровую дорожку. Школа – это такое огромное помещение, где тоже есть всё – спортивные площадки, бассейны – мне это понравилось, но стало грустно при сравнении с Петербургом. Еще мы были в еврейских центрах — там много было интересного и даже забавного. Пожилые люди, которые уже не работают, говорят: «мы пойдем в наш детский сад…» — и у них там есть бассейны, кружки, а рядом – настоящий детский сад для малышей… Русская речь звучит там повсеместно, и не было ощущения, что мы находимся в другом государственном строе. Когда наши девочки ходили по шопингам, я в силу своих проблем оставалась в гостинице — и там тоже были бассейны. Нам посчастливилось попасть на день св.Патрика, когда молодежь радуется, гуляет, а старики надевают свои медали. И стариками их не назовешь, потому что в Америке седина – не признак старости. Любят они веселиться, умеют веселиться. Видели мы наших эмигрантов из Харькова, из Одессы, из Москвы много было. Политики мы не касались, хотя им интересно, что у нас происходит, нам – что у них. И мы разговаривали открыто, откровенно, как будто мы друг дружку знаем, понимаем, но многие уже начинают с акцентом говорить – особенно молодые. Более взрослые стараются дома на русском говорить и пытаются, насколько возможно, совмещать, чтобы не забыть родной язык. Хотелось бы, чтобы это им удалось, чтобы они могли к нам приезжать, а мы – к ним. Поскольку мы были готовы, что восприятие спектакля в Петербурге и Америке будет разниться, мы пытались найти разницу, но… не нашли. Разным и у нас зал бывает, и мы бываем разные. Ощущения замечательные остались для меня и от нашей группы, которая туда ехала. Наш художественный руководитель на юбилее говорил, что на гастролях люди открываются, тут уже многое не спрячешь – и хорошее, и плохое. И у меня, кроме хороших чувств от тех, кто был со мной рядом, ничего не было, какой-то сплошной праздник души. Мне понравилось сочетание небоскребов и одноэтажно-двухэтажной Америки, основного места проживания американцев. Наверное, там тоже есть проблемы взаимоотношений, но, вне зависимости от цвета кожи, вероисповедания, национальности — мне понравилась людская доброжелательность, приветливость улыбчивость – и кроме как улыбкой я на это не могу ответить. Эта доброжелательность и в нас сидит – мы просто не привыкли…Еще мне понравилось шутка о том, как научиться улыбаться все время: «Тяни губы к ушам – привыкнешь!» Если мы не улыбаемся с утра и не говорим – доброе утро, родной мой, родная моя, деточка, любимый, — то что-то важное теряем. Сложно нам живется, но там тоже живется не всем сладко. Я была и в хороших, благополучных домах, была и в более сложных условиях, где не все просто и однозначно…Может быть, если бы я там пожила подольше, меньше улыбок было бы. Но так как у нас – такой пролет-проезд, то мы рады были всем, и нам рады были. А гостям всегда рады. Поэтому возможно, что это такое поверхностное, но очень приятное чувство. Еще могу сказать, что мы, в общем-то, делали, что могли. Во-первых, я этот спектакль вообще люблю – и материал, и мне нравится эта женщина, которую мне поручили. Очень люблю смотреть за своими дорогими коллегами, потому что каждый раз слушаешь, и очень многое нравится, и все время существует какая-то возможность анализа – думай, работай над собой, над материалом, в общем, это такое счастье, которое словами не расскажешь… Народная артистка России, актриса театра им. В. Ф. Комиссаржевской Тамара Абросимова: Города отличаются между собой? Очень! Города очень разные, и каждый имеет свое обаяние. Мне, например, по сердцу больше Бостон, потому что он вызывает ощущение старой Англии, какой-то английский. Хотя я совершенно влюбилась – в первый раз там была – в Сан-Диего. Это теплый кусочек земли, и уникально сохранившиеся музейные здания в парке Бальбоа, и сама эта природа, океан! Наша публика там – это бывшие соотечественники, и все, кто приходили, были довольны, что мы привезли настоящий спектакль – не шоу, не эстраду, не антрепризу – а спектакль. Приходили люди, которых я знала в Петербурге, которые знали наш театр. Здесь мы не общаемся со зрителем непосредственно, а там им безумно хочется пообщаться, особенно ленинградцам бывшим. Там есть люди, которые уехали 20, 30, 35 лет назад – разные поколения. Я встретила в Сан-Франциско свою хорошую знакомую Даню Александрову — она пришла на спектакль. Я знала, что она в Америке, но где? — как-то потерялись мы… И вот я встретила ее спустя 40 лет… Впервые я была в Америке 15 лет назад, но сейчас в Чикаго была в первый раз. Чикаго, конечно, очень американский город. Наше пребывание в нем совпало с празднованием дня святого Патрика. У нас в Петербурге массовые праздники опасны именно из-за толпы, а здесь — мы попали в электричку, где тоже толпа – молодежи и не очень молодых. Все ряженые, все имеют что-то зеленое, — шляпы, или ушки, или что-то еще… Она шумная, громкая, подвижная, эта толпа, но она не агрессивная. Нет никакой опасности, хотя были и пьяненькие, был какой-то бедный мальчик, который, видимо, не рассчитал свои силы, и его друзья подволакивали… Но самое интересное: нам сказали, что в традиции этого дня с наступлением ночи окрашивать воду в зеленый цвет. И когда нас на следующий день повезли на экскурсию в Чикаго, то действительно, вода в канале, который из озера Мичиган проходит через город, была зеленого цвета! Оказывается, эта традиция восходит из Ирландии. Это было очень любопытно – видеть абсолютно зеленую воду. С погодой нам не повезло – было холодно, зябко, а Чикаго вообще называют городом ветров — улицы все прямые, как трубы сквозные. Но на другой день было солнышко, и мы захотели увидеть панораму города. В одну минуту лифт одного из небоскребов взлетел на 96 этаж. Солнышко нас согрело, начиная с Сан-Франциско, а в Сан-Диего особенно. Мы так обрадовались, что ничем не защитились от солнца, и у всех нас носы обгорели… Мне посчастливилось приехать в Америку на неделю раньше, чем начались гастроли, чтобы встретиться во Флориде со своими друзьями – Инной и Александром Шапиро. Они отвезли меня на Ки-Уэст, в дом Хемингуэя. Я, конечно, вообразить себе не могла, что когда-нибудь это увижу. Я много видела снимков Хемингуэя за письменным столом с машинкой, в кожаном кресле, но ощущения, которые я испытала там – не передать… Это мною не воспринималось, как дом-музей, а кака-будто я застала этот кусочек хемингуэйской жизни. Даже кошку, лежащую на подушке на большой двуспальной кровати – там же живут все потомки его кошки. И кошка просто лежала. Эта свежесть первоощущение от открытий Хемингуэя – оно еще не прошло – мы же все его открывали тогда для себя. У меня огромное чувство благодарности к двум людям, которые это организовали: нашему Виктору Абрамовичу Новикову , который дружен с Виктором Рашковичем, и Виктору Рашковичу, который это организовал. Там была огромная предварительная работа, и поэтому на гастролях все шло, как запланировано. Если и были какие-то перемены, то о них было известно заранее. Главное, что сделало нашу поездку прекрасной – это его желание открыть для нас Америку. Он показал нам Гарвардский и Стэндфордский университеты. Он знал, что надо показать, какую церковь, какую аудиторию, какую «особинку». И поэтому самое главное для меня лично — это чувство благодарности. Когда я уезжала из Америки 15 лет назад, у меня и в мыслях не было, что когда-нибудь снова туда попаду. Некоторые площадки у нас были связаны с еврейскими центрами. Эти центры напоминают тот идеал Дома культуры, которого сейчас уже нету – там все сделано для старых людей и детей. На самом деле – это дом, где ты можешь проводить с пользой свой досуг – танцевать, петь, лепить, вышивать, там есть бассейн. У одного моего знакомого папа не видит, очень старенький. Его забирают утром в этот центр, где он встречается с людьми своего возраста. Они обмениваются какими-то впечатлениями, их кормят, потом привозят домой – и старый человек не чувствует себя оторванным от жизни, а сын может работать, не связан полностью. Для детей тоже есть много развивающих занятий. Зрители, уходя со спектакля, благодарили. Тому поколению, которое приходило, было приятно слышать русскую речь, люди очень хотели общаться — чтобы мы поговорили, попели вместе с ними. Конечно, не всем удается сохранить русский язык, особенно внукам моих ровесников. Их дети еще знают русский язык, но, если брак смешанный, трудно сохранить язык, и они очень горюют по этому поводу. Количество народу, приехавшего туда, поражает. Я открыла для себя очень много интересного: так, например, я никогда не знала, что Стэндфордский университет был создан благодаря деньгам человека, который потерял своего 16-летнего сына. Этот человек сказал своей жене после смерти сына: «Пусть дети Калифорнии будут нашими детьми…». Все музеи в Америке такие разные… Например, музей Де Янга в Сан-Франциско. Этот музей раньше был с черепичной крышей, типичный для Сан-Франциско, а потом швейцарский архитектор построил музей необычной формы, и главным элементом стала изогнутая башня, которая возвышается над кронами деревьев Парка Золотых Ворот, где он расположен. С нее открываются виды на город. Музей сделан из перфорированных медных пластин. В музее была выставка одной картины – «Девушка с серьгой» Вермеера, и, кроме того, выставка цветов. Почти к каждой современной картине была сделана в ее стиле и цвете цветочная композиция. Входишь, и дух замирает, как красиво… Заслуженная артистка России, актриса театра им. В. Ф. Комиссаржевской Нелли Попова: Нам удалось посмотреть страну «насквозь»: мы проехали по всему побережью и завершили гастроли совершенно в другом климате, на другом побережье, с другой культурой. Америка — это смешение небоскребов и одноэтажных городов, светящийся Бродвей, шоу, бесконечная смена лиц и национальностей, все свободны, все друг друга понимают, все доброжелательны. Ни разу я не встретила никакой агрессии – вообще такого не было, может быть, потому что мы были под защитой наших мужчин и американского продюсера Виктора Рашковича. А в плане проведения спектаклей мы чувствовали заботу и поддержку со стороны людей, которые уехали, эмигрантов. Поскольку наш спектакль не смешной, даже трагичный, почти как приговор, мы боялись, как отреагируют зрители здесь, в Америке? Я начинала первая, и все время испытывала ощущение прыжка. В каждом городе зритель отличался. Может быть, и мы поначалу не акклиматизировались – играли по нашему времени в 5 часов утра, плюс дорога, очень устали с перелетом. Первый спектакль был тяжелый. А потом принимали хорошо, и мы почувствовали, что пошла «волна» — видимо, мы ощутили их настроение, их юмор. Они более позитивно, оптимистично, философски относятся к жизни: ребята, мы теряем, делаем ошибки, но идем дальше – надо просто не пропускать самого главного и обращать внимание. Многие зрители приходили за кулисы и говорили: «ой, девочки, как это похоже на нашу семью – вот сейчас пойдем домой ругаться…» — приходила женщина с дочкой и внучкой. Или еще другая: «Боже мой, что же я делаю со своей матерью, надо мне как-то по-другому…» — как раскаяние какое-то. Они не воспринимают эту историю трагедией, как часто у нас. Это как похороны православные и еврейские — они как-то по-другому к этому относятся. У них нет этого – о Боже, что ж Вы нам снова про убийства, печаль и трагедию?…И нет постоянных разговоров про смерть — я умру, я умру – на самом деле, на чужой публике я вдруг почувствовала, как часто сама это говорила…Мы захотели, чтобы там не было черной ноты – мы как-то подстроились под ту публику, и спектакль тоже изменился… Мы быстро привыкли к их реакциям и юмору. Уже в Чикаго, даже в Бостоне был какой-то перелом, а в Калифорнии – зритель уже стоя аплодировал, кричал «Браво», подолгу не отпускал…Подходили люди, которые говорили: «как здорово, что вы привезли настоящий драматический спектакль! Мы так устали от всей этой развлекаловки, когда пытаются всех рассмешить. Мы хотим поплакать, попереживать, мы хотим нормальную столичную игру артистов. Мы это чувствуем по манере играть, по манере говорить – петербургскую школу». Тем не менее, они приехали с разных сторон России — Одессы, Белоруссии, Киева, Москвы и Петербурга. Мы столько музеев посетили! — такое количество впечатлений, что перестаешь даже удивляться. Безумно интересна эта страна, начиная от небоскребов, и заканчивая одноэтажными домиками. Мы не позволяли себе халтур, выкладывались полностью. И нам передавалось волнение зрителей. Мы не московские звезды, но иногда и нас узнавали – и на улицах, и в магазинах. И чувство ответственности мы испытывали колоссальное – за себя, за театр, за Петербург… Актриса театра им. В. Ф. Комиссаржевской Александра Сыдорук: Реакция зрителей? – да, отличалась. Были даже спектакли, мы не чувствовали практически никакой реакции зрителей, но в финале они все вставали и долго аплодировали. Может быть, это в силу того, что они живут в разных городах, разных широтах. В Калифорнии, например, люди более открытые и раскрепощенные, а первые спектакли мы играли в Филадельфии, и там было немного тяжело. Там зрители более сдержанные. В Бостоне мы играли в бывшей Синагоге, это было необычно, но спектакль прошел очень хорошо. Я была впервые в Америке, и везде меня что-то поражало. Америка – «страна контрастов». Очень мне понравился Институт искусств (Art Institute of Chicago (AIC) в Чикаго. В музее много импрессионистов, и я, наконец, увидела оригиналы постимпрессиониста Тулуза-Лотрека. Мы попали туда в день св.Патрика, и народу было немного. В этот день там покрасили реку в зеленый цвет, и это событие в Чикаго является одним из знаковых символов дня св.Патрика. Одно дело — увидеть в интернете на картинке, а другое дело – вживую. Сильно поразила меня Америка скульптурами Родена: в Стэндфордском университете, в Чикагском Арт-институте. Мы вели очень активный образ жизни, много ходили пешком, постоянно были на солнце. Дня четыре мы провели в Калифорнии, затем — в Сан-Диего и Лос-Анджелесе. Там оказалось довольно-таки холодно, но все равно мы были на океане, светило солнце. Мы старались его получить, зная, что здесь нескоро нам придется его увидеть и почувствовать. По первым спектаклям нам казалось, что зритель немного недоумевает – может быть, это мы сами нервничали, были немножко «не в себе». А когда уже втянулись, стало легче, нам показалось, что пошла какая-то цепная реакция, сарафанное радио. Они же там все между собой общаются, сплоченно живут эмигранты. И уже в первой трети нашего пути продюсер пришел к нам радостно-возбужденный и сказал, что мы вышли на аншлаг, чего он вообще не ожидал. И, на самом деле, с каждым разом мы играли все лучше и лучше, к нам приходили зрители и говорили спасибо за то, что мы привезли не очередную «развлекуху», а серьезный драматический спектакль. Они получили именно театр – не какой-то там концерт или номера. Некоторые очень радовались, что мы из Питера. В Нью-Джерси к нам подошла девушка вместе со своей мамой и бабушкой. Она, видимо, родилась уже в Америке, затем училась во МХАТе на актерском, а сейчас доучивается в Нью-Йорке в театральной школе. Мы с ними долго говорили, а потом бабушка сказала: «Ну, мы пошли на свой диван ругаться!» В Сан-Франциско тоже подошла девушка и сказала, что это про нее спектакль: «я тоже подарила маме на день рождения фартук, и точно также она у меня его постоянно отбирает и говорит – отдай, это мой фартук…». Судя по глазам, по людям, которые стояли после спектакля, ждали, — у нас возникло ощущение, что им такого не хватает. Благодаря тому, что за эту поездку мы показали спектакль много раз, он «заиграл» какими-то абсолютно другими красками. И я как-то по-другому начала к нему относиться, по-другому в нем существовать, как-то понятны стали вещи, которые я делала раньше только потому, что режиссер так сказал. А тут как-то сама дошла и телом, и головой до нужных вещей, и стало гораздо легче, проще и понятнее спектакль играть. Но это, видимо, тот парадокс, когда количество переходит в качество… Из отзывов зрителей на спектакль «Семейные страсти» во время американского тура Театра им. В.Ф. Комиссаржевской (март 2013) Спасибо за спектакль! Зря мы колебались. Получили с мужем громадное удовольствие. Настоящий театр. И полный зал — вам в награду. (Пало-Альто) Спектакль нас с сестрой полностью захватил. Это же про нашу жизнь. Мы также всегда ругались с мамой. Нас раздражала бабушка, которая вечно хотела с нами поговорить, а нам было не до неё. И только после того, как мы их потеряли, наступило прозрение. Но как их вернуть?..(Александра и Жанна, Парамус, Нью-Джерси) Актрисы – замечательные. Все четверо. Пьеса, конечно, никакая. Можно, конечно, как я вычитал в одном интервью, употреблять всякие умные слова типа «рондо», но сути это не меняет. (Григорий, Мальборо, Массачусетс) Спасибо, что привезли настоящий, классный спектакль. Надоели все эти пустые антрепризные однодневки для дебилов. С потугами на смех и примитивизмом… (Анна, Чикаго) Спасибо! Мы все, вся компания в Нью-Йорке и моя мама с тетей в Чикаго, получили громадное удовольствие! Радуйте и дальше русским театром и привозите его к нам… (Надя Ч. +9) Актрисы – первоклассные. Особенно Валентина Панина, она – самая масштабная. И внучка — хорошо обученная, энергичная, с прекрасно поставленным голосом. Про пьесу не говорю, хотя можно сказать, что она про людей… (Пётр, Сан-Диего) Не пожалел, что пришёл. Да и многие другие тоже. В финале актрис долго стоя приветствовали… (Глеб, Лос-Анджелес) Ссылки по теме: Юбилей Виктора Новикова «Тюркаре». Премьера

Источник