Андрей Кончаловский: «Немцы будут смотреть «Рай» с некоторым ужасом»
Один из самых острых эпизодов фильма – сцена, в которой Ольга узнает, что Хельмут хочет бежать с ней в Швейцарию, и в радости, граничащей с безумием, восклицает: «Вы имеете право делать все, что делаете!». Андрей Кончаловский отказался прямо трактовать журналистам этот момент: «Если вы думаете, что это ирония, вы правы, если думаете, что искренность, тоже правы. Вы правы в любом случае». Правда – вот, что оказалось главным для режиссёра «Рая». В первую очередь, не документальная, историческая правда, и вовсе не насажденная сверху истина, а личная правда (не путать с оправданием) каждого человека в отдельности. Правда в том, что русская аристократка могла пользоваться своим телом для выживания, снимать ботинки с едва преставившейся старушки, чтобы согреть босые ноги, или произносить крамольные слова о нацизме. Но она же рисковала свободой, чтобы укрыть от нацистов еврейских детей, и пожертвовала собой ради спасения той, для кого жизнь, казалось бы, имеет большее значение. Правда в том, что у полицейского, хладнокровно отправляющего людей на страшные пытки, могут возникнуть чувства, а дома у него – жена и ребенок, которые боятся исхода войны. Правда, которую осознает немецкий солдат, в том, что возлюбленная Чехова, которым они вместе с Хельмутом восхищаются, Дуня Эфрос, была убита в газовой камере. Правда в том, что перед офицером СС рыдает преданная домработница, когда он прощается с фамильным домом, что он спасает от расстрела женщину с еврейской кровью по просьбе знакомого деревенского мужика. Что тот же Хельмут, давно влюбленный в русскую княгиню, жертвует собой ради неё, но на том допросе, что перед входом в настоящий рай, продолжает отстаивать правду рая немецкого, слишком идеального для этого мира. Есть в картине «Рай» и неочевидная историческая правда. Например, почерпнутые из книги «Застольные беседы Гитлера» слова фюррера о том, что он мечтает ходить свободным художником по европейским городам, а не воевать.