Дозорные
Две недели назад в Королевском театре «Реаль» в Мадриде состоялась премьера оперы Филипа Гласса «Идеальный американец» (The Perfect American). Главный герой оперы – Уолт Дисней. Вообще, надо сказать, событие это знаковое не только для оперы, но и для анимации. Полагаю, «Идеальный американец» — первая опера, посвященная мультипликационному режиссеру. Это странно, но аниматоры вообще редко бывают героями художественных произведений. Они даже в сериалах не появляются. Люди любой другой профессии – механик, дрессировщик собак, врач, цирковой артист, кинорежиссер, художник, режиссер-новостник, физик, эколог, патологоанатом – постоянно становятся жертвами, убийствами, пациентами и свидетелями в бесконечных детективных, медицинских и судебных сериалах. Но не мультипликаторы. Пожалуй, я не вспомню ни одной действительно известной художественной книги (кроме, собственно, «Идеального американца»), где анимационный режиссер стал бы главным (да пусть даже второстепенным) героем. И насчет фильма – тоже не уверена. Конечно, наверняка такие есть, но их крайне мало, и названия не на слуху. А тут – опера. И не просто какая-то провинциальная поделка композитора-недоучки, а творение самого Филипа Гласса. Даже в России о нем слышали многие, хотя бы благодаря музыке для «Елены «. Чуть же более заинтересованная публика может вспомнить и его саундтрэки к «Часам», «Шоу Трумана «, «Иллюзионисту » и музыку к трилогии Годфри Реджио «Койянискацци «, «Накойкаци «, «Повакацци». Или даже то, что Гласс приезжал в Россию 10 лет назад вместе с Philip Glass Ensemble, чтобы сопроводить «живым» звуком показ фильма «Койянискацци» в Московском доме музыки. Оперы Гласса известны куда меньше, чем его киномузыка, но опять же людям, интересующимся этим видом искусства, сложно пройти мимо, ибо на счету композитора постановки в самых лучших оперных театрах мира. Среди полутора десятков опер Гласса заметнее других – «портретная трилогия»: «Эйнштейн на пляже», «Сатьяграха» (о Махатме Ганди) и «Эхнатон» (о египетском фараоне Аменхотепе IV, том самом, который пытался во времена оные ввести в Египте единобожие). Три оперы про трех людей, которые силой своего духа переломили ход истории. Казалось, что новое произведение о Уолте Диснее продолжит этот цикл. Однако нет. Дисней предстает в опере фигурой не положительной, а скорее наоборот. В основе «Идеального американца» — одноименный роман Стефена Джангка, опубликованный в 2001-м году в Германии. Книга написана от лица «диснеевского» мультипликатора Вильгельма Дэнтайна, который считает несправедливым свое увольнение со студии и начинает преследовать своего босса в последние годы его жизни, досаждая его семье, друзьям и знакомым. Любимый всеми детьми дядюшка Дисней представлен в романе со своей темной стороны: он расист, самодовольный деспот, человек, присваивающий себе чужие достижения. Неамериканец вряд ли готов столкнуться с таким образом Диснея. Некоторые рецензии на оперу Гласса отмечают, что европейская публика была слегка шокирована жестким взглядом на самого знаменитого мультяшного режиссера. Однако в Америке подобное отношение к Диснею сегодня в порядке вещей. Если в середине ХХ веке «дядюшку Уолта» было принято представлять этаким улыбчивым и добрым другом всех детей, то к концу столетия и уж тем более в XXI веке имидж этой мультипликационной иконы изменился кардинально. Одним из краеугольных камней анти-диснеевского настроения стали принципы взаимоотношений Уолта с работниками студии. Например, если посмотреть на титры ранних «диснеевских» фильмов, то можно решить, будто Дисней единолично сделал все кино. В опере «Идеальный американец» больной мальчик Джош как раз спрашивает Уолта, сам ли он все это нарисовал, и Уолт смеется в ответ, объясняя, что будь он один, ему пришлось бы трудиться над одной «Белоснежкой» двести лет без сна и отдыха. В сущности, он даже затрудняется ответить, что именно он делал на фильме, и лишь после замешательства, с трудом подобрав слова, пропевает знаменитую свою фразу: «Я представляю себя подобием пчелки, которая перелетает с места на место, опыляя цветы». Такой ответ может устроить разве что ребенка. И, конечно, он не устраивал самих работников студии диснеевского времени. В 1941-м году «диснеевские» аниматоры устроили ошеломительную забастовку, и 9 недель держали студию в осаде, требуя признания и более высоких зарплат. Мультипликаторы пикетировали здание с плакатами «Белоснежка и 600 гномов» и в разговорах с журналистами называли Диснея эгоцентричным тираном, который живет за счет своих работников. Эта стачка, сильно ударившая и по Уолту, и по студии тогда, припоминается Диснею и сегодня. Рядом с этими вполне понятными обвинениями босса в ущемлении прав рабочих, со временем возникает все больше новых, странных, трудно доказуемых. Например, на сегодняшний день модно в Америке считать Диснея расистом и антисемитом. Еще – осведомителем ФБР. Неизвестные авторы выпускают увесистые книги с непроверяемыми документами и неподтвержденными цитатами, энтузиасты находят в «диснеевских» мультфильмах наглядные доказательства расизма, а мастера мульт-сериалов выставляют Уолта буквально исчадием ада. Так в одном из эпизодов «Южного парка » Дисней предстает жестоким садистом и психопатом, а в «Робоцыпе » умирает с фразой «проклятые евреи» на устах. Забавно, что это восприятие фигуры Диснея, отчасти легшее в основу оперы Гласса, инспирировавшее ее и добавившее определенный оттенок скандальности европейской премьере, одновременно сыграло и против «Идеального человека». Так, например, рецензент из «Нью-Йорк Таймз» отдельный пассаж посвящает тому, что Гласс, по его мнению, не высказал в опере внятной позиции на тему, каким же он считает дядюшку Уолта. «Можно было бы понять, если бы позиция была амбивалентна, но ее нет вовсе», — обличает он Гласса в беспринципности по столь важному для всего мира вопросу. Для всего мира – возможно, но вряд ли для самого Гласса. Он изменил акценты в тексте «Идеального человека» довольно кардинально. Если роман написан от имени ущемленного аниматора, то опера поставлена «от имени» самого Диснея. Сложного, противоречивого, крайне амбициозного человека, американской иконы (в опере фигурирует, в частности, Энди Уорхолл, заявляющийся буквально к смертному одру, чтобы сделать портрет Диснея в своем фирменном стиле), который лежит при смерти на больничной койке, почти в полном одиночестве, но думать может только о том, переживет ли студия его смерть. «Даже мое имя больше не принадлежит мне, оно принадлежит студии», — поет он. И в следующей сцене, отвечая Дэнтайну: «Все, что ты делал, принадлежит не тебе, а студии, прочитай контракт» и дальше: «Была б моя воля, я бы построил новую машину, которая всех бы вас заменила». Это ли не ответ на возмущение обозревателя NY Times? Пожалуй, что нет. Ибо эта полемика хоть и занимает огромное пространство в опере, оказывается все же в тени других разговоров и эмоций, связанных скорее с внутренними переживаниями Диснея, чем с его социальными конфронтациями. Услышав слова о пчелке, маленький Джош понимает смысл лучше, чем взрослые аниматоры. «Как бог?» — спрашивает он. «Пожалуй, отчасти», — отвечает Дисней. «А когда ты был по-настоящему счастлив?» — «В детстве, когда меня повели смотреть на поезда». И вот еще фраза жены Диснея: «Он боится, что если он не будет стремительно двигаться вперед, его поглотит прошлое, и он превратится в одно из своих воображаемых животных». В самом финале оперы (интересно, уместно ли слово «спойлер» по отношению к сюжету оперы? Если да, то дальше будет он) потрепанный в процессе борьбы Дэнтайн приходит на похороны Диснея. Однако он опоздал, и служащий крематория сообщает, что Уолта уже кремировали. Дэнтайн нервничает, не хочет верить, что он пропустил момент, и начинает в итоге плакать от беспомощности и утраты. Возможно, с ним заплачет и кто-то из зрителей. Ведь опера Гласса – лучшая художественная биография Уолта Диснея, в которой этот художник предстает не двойственно (как бы того хотели некоторые рецензенты), а многогранно, противоречиво, во всей сложности своих чувств, эмоций и желаний. Эту сложность подчеркивает и сама музыка, которая необычно для Гласса насыщена и мелодична. Лишь короткие фрагменты напоминают о фирменном минимализме композитора, о тех чистых напряженных формах, которые можно услышать в «Эйнштейне на пляже» или «Сатьяграхе». Скорее «Идеальный человек» ассоциируется с киномузыкой Гласса последних лет, импрессионистичной, настроенческой, атмосферной. И после финальной ноты в душе остается долгая щемящая тоска, разрешающая и примиряющая сторонников и противников Диснея, и подводящая его смерть финальной чертой всех скандальных споров о его жизни. Опера Гласса действительно прекрасна да и по тексту любопытна для тех, кто заинтересован в анимационном искусстве. Самое же великолепное, что в течение еще 80 дней ее можно совершенно официально посмотреть на сайте medici.tv Просмотр бесплатный, однако где-то на 5-й минуте сайт потребует зарегистрироваться. Процедура регистрации очень проста и занимает от силы минуту.
