Арт
Картина Шагаловой, как это бывает с неудачным социальным кино, не столько препарирует заявленные проблемы, сколько утрирует и ерничает, увлекается гротескным наслоением язв, подменяет избыточностью незнание фактуры. В «Берцах» можно увидеть самое неправдоподобное за историю российского кино изображение телерепортажа, сумбурный ремейк знаменитой сцены из «Необратимости» Гаспара Ноэ и целую галерею более или менее тусклых персонажей — от спящего в одном ботинке главного героя до влюбленной хабалки в исполнении Екамасовой (впрочем, есть в картине и очень органичный персонаж Барабаша — мягкий мужчина, который мирится с разбродом в семье возлюбленной). Берцы, как сотовый в «Чертовом мобильнике» — современной французской сказке о том, что нужно бояться своих желаний, — последовательно портят жизнь сменяющихся хозяев и их близких. Один буквально впадает в детство, другой становится бомжом. А выход из порочного круга наследственных травм и перверсий сокрыт в институте брака, где муж — во дворе, а жена — у плиты. Не случайно мать Сергея, словно заведенная, повторяет мудрую мысль о том, как меняется жизнь с рождением ребенка. Это, а не демонические сапоги-судьбоходы, в вывернутом наизнанку мире «Берцев» и является настоящим чудом.