Дозорные
55 лет назад на I ММКФ наградили «Судьбу человека» Оказывается, я основательно подзабыл фильм «Судьба человека» Сергея Бондарчука , который полностью видел последний раз лет сорок назад, а вот две знаменитых сцены («после первого стакана не закусываю» и «папка, я знал, что ты меня найдёшь»), постоянно цитируемые в передачах о кино, даже не нужно было припоминать. И пусть я никогда не был горячим поклонником этой картины, считая по молодости лет, что есть в ней эмоциональные перехлёсты и излишне аффектированная игра некоторых исполнителей, но всё-таки отдавал должное своевременности появления «Судьбы человека», которая пользовалась, кстати говоря, большим зрительским успехом, если заняла 97-е место по посещаемости (39,2 млн.) за всю историю советского кинопроката. А ещё она удостоилась первого приза на первом Московском кинофестивале в августе 1959 года, и позднее заслужила Ленинскую премию. Теперь обращаешь внимание при пересмотре на то, что пропустил почему-то раньше — или же не придавал этому особого значения. «Судьба человека», созданная по рассказу Михаила Шолохова (между прочим, в 1957 году была снята короткометражка «Страницы рассказа» с участием того же Бондарчука, читающего только что напечатанное небольшое литературное сочинение живого советского классика), явилась чуть ли не первым кинематографическим произведением о судьбе пленных солдат во время Великой Отечественной войны — ведь прежде данная тема практически находилась под запретом. Разумеется, главный герой Андрей Соколов не попадает после пребывания у немцев уже в советский лагерь — получает своеобразную индульгенцию от армейского полковника, доставив в расположение наших войск вражеского майора с ценными документами. Но все эпизоды, начиная с захвата в плен водителя «полуторки», пострадавшего при бомбёжке, и заканчивая его дерзким бегством на немецкой машине, — они как раз были внове для советского кино, в котором более полутора десятка лет военнопленные вообще за людей не считались. Другие удивившие меня сцены при нынешнем знакомстве с фильмом Сергея Бондарчука, успешно дебютировавшего в режиссуре в 38-летнем возрасте, происходили в полуразрушенной церкви, где немцы заперли на ночь взятых в плен красноармейцев. Кто-то из них крестится при входе в храм, кто-то испытывает непреодолимую муку и вообще жертвует собой, не смея осквернить святилище отправлением естественной надобности, кто-то проявляет истинно христианскую заботу о ближних, даже будучи евреем и наверняка атеистом, а кто-то (и это именно Соколов) решается вроде как на нарушение заповеди «Не убий», чтобы спасти от расправы другого человека, виновного лишь в том, что он — командир и коммунист. Подобная постановка «вечных вопросов» о жизни и смерти, о вере и клятвопреступлении, о человечности и предательстве также необычна для постсталинского кинематографа, только начавшего заново пересматривать и переоценивать существовавшие десятилетиями всевозможные догматы. И ещё любопытно обнаруживать в сугубо прозаической картине Бондарчука, которая будто бы и не замахивается на то, чтобы быть чем-то иным, нежели эмоционально воздействующей драмой о судьбе человека на войне и после неё, некие приметы кинопоэтического мышления, видимо, воспринятые режиссёром и его оператором Владимиром Монаховым благодаря этапной не только для отечественного кинематографа, выдающейся ленты «Летят журавли» Михаила Калатозова , снятой Сергеем Урусевским. Это и пейзажи, запечатлённые с неожиданного ракурса, и использование в ряде моментов «субъективной камеры». А главное — своеобразные сны-видения главного героя построены по поэтическому, метафорическому принципу, что в какой-то степени предвосхищает новаторские открытия Андрея Тарковского и Вадима Юсова в «Ивановом детстве». Интересно, что молодой Юсов, придя после ВГИКа на киностудию «Мосфильм», был одним из трёх операторов короткометражки «Страницы рассказа». Вот как всё закольцовывается!
