История кино

 В конце 1933 года были окончены съемки фильма «Веселые ребята» («Джаз-комедия»). Однако, судьба картины оставалась под вопросом – её видел только узкий круг специалистов. Отзывы были, мягко говоря, сдержанные. Такая ситуация настораживала Бориса Шумяцкого, который курировал картину и сыграл центральную роль в её создании. Заручившись поддержкой А.М.Горького, Шумяцкий решился показать картину Сталину, который с некоторыми членами Политбюро приехал в Управление кинофотопромышленности. В ночь с 13 на 14 июля 1934 года члены Политбюро сначала смотрели документальную картину «Челюскин», а затем Шумяцкий предложил посмотреть не совсем готовую веселую музыкальную картину с Утесовым. Запись беседы И.В. Сталина, К.Е. Ворошилова, Л.М. Кагановича, А.А. Жданова с Б. Шумяцким во время просмотра кинофильмов «Челюскин» и «Веселые ребята» 13–14 июля 1934 г. Присутствовали: тт. Молотов, Ворошилов, Куйбышев, Каганович Л.М., Жданов, Орджоникидзе и Енукидзе К.Е. Давайте картину «Веселые ребята». И.В. Что еще за картина? К.Е. А это интересная, веселая, сплошь музыкальная картина с Утесовым и его джазом. Б.Ш. Но только у меня всей нет. Она заканчивается сегодня. Могу показать лишь начальные (три) части. И.В. Он нас интригует. Давайте хотя начальные. Л.М. Но ведь Утесов — безголосый! Жданов. К тому же он мастак только на блатные песни. К.Е. Нет, вы увидите. Он очень одаренный актер, чрезвычайный весельчак и поет в фильме здорово. Фильма исключительно интересная. Б.Ш. Мы его заставили и играть и петь по-настоящему. Л.М. А как вы это достигли? Б.Ш. Рассказал про технические возможности звукового кино. И.В. Раз интересно, давайте посмотрим. Во время просмотра этой части «Веселых ребят» стоял гомерический хохот. Особенное реагирование (Иосифа Виссарионовича, Клементия Еф., Лазаря Моисеевича и Жданова) вызывали сцены с рыбой, пляжем и перекличкой фразы — «Вы такой молодой и уже гений!», «как же можно», «привычка». Очень понравился марш, пароход, перекличка стада и пр. Начали спрашивать, кто снимал и где. Б.Ш. объяснил. Л.М. Неужели это сделано у нас в Москве? Сделано ведь на высоком уровне, а говорили, что эта ваша Московская фабрика — не фабрика, а могила. Даже в печати об этом часто говорят. Б.Ш. Это говорят у нас только скептики, пессимисты, люди, сами мало работающие. И.В. Скажите просто бездельные мизантропы. Таких ведь около всякого дела имеется еще не мало. Вместо того, чтобы в упорной работе добиваться улучшения дела, они только и знают, что ворчат и пророчествуют о провалах. Но давайте не отвлекаться и еще смотреть картины, такие же интересные картины, как эта. В августе 1934 года фильм «Веселые ребята» был показан на Венецианском фестивале, затем, под разными названиями («Скрипач из Абрау», «Москва смеется») фильм вышел на экраны в нескольких странах, и лишь в декабре состоялась московская премьера. Комедия стала советским хитом. Как создавалась эта первая музыкальная комедия? Как появилась идея фильма-оперетты в те непростые времена прямого и полного контроля государства над киноиндустрией? Римгайла Салис. «Нам уже не до смеха»: …Два года, предшествовавшие убийству Кирова в декабре 1934 г., выглядят как период относительной оттепели — в контексте сталинской системы. Только в контексте этого ослабления культурного контроля, позволившего распространиться западной популярной культуре (джазовой музыке, фокстроту, танго), стало возможным создание «Веселых ребят». … Ещё до сталинской декларации 1935 г. «Жить стало лучше», а именно в 1933— 1934 гг., когда создавались «Веселые ребята», пресса внедряла в сознание читателей ощущение счастья под музыкальный аккомпанемент: с подзаголовком «Нынче жить весело!» в «Комсомольской правде» за 1933 г. была напечатана фотография молодого улыбающегося комсомольца, играющего на аккордеоне. Не удивительно, что власти обратили внимание на жанр музыкальной кинокомедии — как наиболее подходящий для создания образа советского успеха. Идея фильма-оперетты родилась из бесед Шумяцкого с Львом Каменевым, одним из когда-то влиятельных старых большевиков, с которым он поддерживал дружеские отношения. Убедившись, что Александров произвел хорошее впечатление, Шумяцкий предложил ему снять музыкальную комедию, основанную на сценической программе «Музыкальный магазин» оркестра Леонида Утесова «Теа-джаз». Борис Шумяцкий и Леонид Утесов Леонид Утесов: «С песней по жизни» («Советский экран» № 13, июль 1981 года, беседу вел Михаил Каневский) — Леонид Осипович, известно, что не одним исполнением главной роли, но и самим своим рождением «Веселые ребята» во многом также обязаны именно вам. — Если уж говорить об этом, то в первую очередь надо, несомненно, назвать главного «виновника» — наш спектакль «Музыкальный магазин» (сценаристы Николай Эрдман и Владимир Масс, композитор Исаак Дунаевский), поставленный на сцене Ленинградского мюзик-холла созданным и руководимым мною в то время теаджазом. Не будь «Музыкального магазина», не было б и «Веселых ребят». То есть поставили б — и непременно! — какую-то другую музыкальную кинокомедию, ибо время настоятельно требовало этого и все шло к тому, но то, повторяю был бы совсем другой фильм. Однако так уж случилось, что именно «Музыкальный магазин» привлек внимание кинематографистов… Мы не просто исполняли разные джазовые произведения и песни, а, стремясь органически слить их воедино с театральным, игровым началом, ставили своеобразные спектакли-обозрения. Притом комедийные и, что называется, на злобу дня. Все роли исполняли те же наши оркестранты, не только отлично владевшие своими инструментами, но обладавшие к тому же и замечательными актерскими способностями. Их-то, этих веселых ребят, публика и увидела потом на экране. Спектакли шли с неизменным успехом. Особенно «Музыкальный магазин». И вот однажды, когда мы показали его уже более ста пятидесяти раз, ко мне в гримерную после представления пришел возглавлявший тогда кинематографию Борис Захарович Шумяцкий. Оказывается, он находился в зале. Спектакль ему понравился, Но главное,— натолкнул на мысль поставить на его основе фильм. Музыкальную кинокомедию. «На Западе этот жанр давно и успешно существует, у нас же его еще нет,— говорил Борис Захарович — Так не пора ли и нам, как полагаете?» Мне все же не представлялось, что «Музыкальный магазин» в своем нетронутом, первородном виде может «потянуть» на большой художественный фильм. Разве что на киноэстрадную программу. Надо отдать должное Шумяцкому, он был человеком дела и отступать так просто от задуманного явно не собирался. — Что же нам следует предпринять для этого?— коротко спросил он — Очевидно, прежде всего, заручиться согласием авторов «Музыкального магазина» создать необходимую драматургическую основу будущего фильма. Сценарий должны написать Эрдман и Масс, стихи— Лебедев-Кумач, музыку—Дунаевский С тем, что такая работа должна быть проделана, Шумяцкий в принципе согласился. Однако из всех названных мною авторов поначалу он принял только Эрдмана и Масса. Кандидатуру совсем малоизвестного тогда поэта Лебедева-Кумача, с творчеством которого он, вероятно, не был знаком, отклонил, даже не обсуждая. А от Дунаевского отказался категорически. Нетрудно было догадаться почему: влияние РАПМ, хотя и ликвидированного уже к тому времени постановлением ЦК партии, все еще давало о себе знать, особенно когда дело касалось конкретно какого-либо композитора… И все же я стоял на своем. Шумяцкий, наконец, согласился, но с тем непременным условием, что в таком случае я сам включусь в процесс создания музыки. Ничего не оставалось, как заверить его в этом. Предстояло еще решить проблему режиссуры. Тут уж я, конечно, целиком полагался на Шумяцкого, кому, как не ему, было знать наших кинорежиссеров, их творческие пристрастия и возможности. — Да вот,— живо откликнулся Борис Захарович,— вернулись недавно из длительной командировки в Америку Сергей Эйзенштейн и его ученик, а сейчас уже и сотрудник Григорий Александров. Не пригласить ли нам Александрова? Прервать наши выступления в Ленинграде (где, кстати, мы с Дунаевским жили в те годы) я, разумеется, не мог и предложил, чтобы москвичи — Эрдман, Масс и Александров — приехали к нам поговорить. Вскоре они прибыли. Идея создать музыкальную кинокомедию увлекла всех, и мы тут же, у меня дома, что называется, с ходу, приступили к поискам сценарной и музыкальной драматургии фильма, разработке наиболее увлекавших нас коллизий и эпизодов, обсуждению вариантов и т. д Главным действующим лицом, раз уж мы отталкивались от «Музыкального магазина», решено было сделать того же продавца инструментов Костю Потехина, роль которого я исполнял в спектакле. На пути к экрану образ моего героя претерпел, конечно, значительные изменения. И как тут не вспомнить, какой огромный вклад внесли в это Дунаевский и Лебедев-Кумач, одарившие моего Костю, а с ним и всех нас своими замечательными песнями! Борис Захарович изменил свое мнение о поэте. Только произошло это уже гораздо позже той нашей первой беседы в Ленинграде. А поначалу стихи для фильма писались сразу несколькими авторами, так сказать, бригадным методом. Однако творения их получались какими-то безликими, удручающе аморфными и просто обескураживали, мягко говоря, далеко не лучшим литературным вкусом. Сейчас я, конечно, даже не помню их. Но вот конец припева запомнился на всю мою долгую жизнь. Такое не забывается! Обращаясь к стаду, я пел: А ну, давай поднимай выше ноги, А ну, давай, не задерживай, бугай! Хотя к тому времени я уже довольно крепко «влез в шкуру» пастуха, но от этого бугая мне самому, ей-богу же, было впору взреветь. Но я пел. А что же еще оставалось делать, если съемки идут полным ходом написана такая великолепная музыка, а других стихов нет. И все же, несмотря на то, что все уже было снято, пропето и записано, приехав из экспедиции, где снимались на натуре эти сцены, на павильонные съемки в Москву, я тайно от всех встретился с Василием Ивановичем Лебедевым-Кумачом, поведал ему о злоключениях своей пастушеской жизни и попросил скрасить ее песнями которые соответствовали бы характеру моего героя и чтобы в них — ради всех святых! — не было никаких бугаев. И вскоре Василий Иванович прочитал мне стихи «Марша веселых ребят». Написал он и лирическую песню Кости «Сердце, тебе не хочется покоя». Улучив случай, когда на студию приехал Шумяцкий, я в его присутствии спел эти песни. Приняли их, как и следовало ожидать, с неподдельным восторгом… И тут же последовали конкретные действия — приглашение Лебедева-Кумача для дальнейшей работы над фильмом, перезапись песен на новые стихи и т. п. Мне хотелось бы сказать самые теплые слова о талантливой, изобретательной, всегда обращенной к актеру режиссуре Григория Васильевича Александрова, о моих партнерах по съемочной площадке, и в первую очередь о неповторимой Любови Петровне Орловой, о дорогой моему сердцу джаз-команде, и еще о многом. Но о них по праву очень много сказано и написано. В одной короткой беседе всего, конечно, не скажешь. Но не могу не вспомнить о человеке, имя которого, к великому сожалению, столь редко упоминается в числе тех, кто принес всемирную известность «Веселым ребятам», — я говорю о превосходном кинооператоре Владимире Нильсене, чья работа, особенно по тому времени была, несомненно, выдающейся. Его я считаю полноправным соавтором фильма. Сейчас с этой дистанции времени, особенно отчетливо видно, какую большую роль сыграли «Веселые ребята» в истории создания советской музыкальной кинокомедии. Их судьба — счастливая судьба! «История одного мифа», Тамара Айзикович: …В уникальном коллективе было предостаточно очень ярких и разных, но взаимодополняющих друг друга творческих людей, которые занимались киноэкспериментом. И если суммировать остроумие и сарказм сценаристов, западный киноопыт режиссёра и оператора, тексты сатирика и поэта В. Лебедева-Кумача, дворянско-оперетточный флёр Орловой, одесско-нэпмановский колорит хохмача Утёсова и музыку внука кантора Большой одесской синагоги ироничного Исаака Дунаевского, то становится понятным, почему получился такой смешной фильм с многослойным, многозначным юмором… Как известно, киносудьба исполнителей главных ролей предвосхитила и изменила их творческую жизнь, сделав кумирами миллионов соотечественников. Произошли изменения и в личной жизни героини. Александров, оставив семью, женился на Орловой, и вскоре пара вошла в номенклатурный слой деятелей российского искусства. Что касается её отношений с Утёсовым, то они испортились ещё во время съёмок, а по окончанию режиссёр публично «наказал» артиста, когда подавал «наверх» материалы для награждений званиями, правительственными наградами и денежными премиями. В результате об Утёсове ни словом не упомянули в прессе и подарили… фотоаппарат «Лейку». Надо сказать, что своё неуважение и антипатию к артисту Александров проявлял на протяжении всей жизни. «Любовь Орлова», Александр Хорт: Александров рассказал Любе о будущей картине «Джаз-комедия» и предложил попробоваться на роль Анюты. Предложение было заманчиво само по себе. Когда же Орлова прочитала сценарий, она просто загорелась этой ролью. Однако первые фотопробы оказались неудачными. В принципе, нефотогеничные лица существуют, хотя встречаются редко. Неужели здесь тот самый случай? Каждая черта лица правильна, сама по себе хороша, а сочетание их дает при фотографировании странный эффект. Нос получается слишком большим, щеки — впалыми. Александров был удручен: как же так — прекрасное лицо, но почему-то его изображение не соответствует оригиналу. Значит, пускай фотографы делают другое освещение и добиваются сходства. Артистку снимали снова и снова, до тех пор, пока фотографии не стали нравиться всем. Орлову утвердили на роль Анюты, и она была безмерно счастлива, подписав договор. Позже знакомые, узнав о сумме гонорара, приходили в ужас. Считали, что ее обвели вокруг пальца, что она согласилась на унизительные условия. Ни один уважающий себя артист не согласился бы сниматься за такие деньги. Советовали поговорить с директором фильма и изменить условия. Однако Орлова была непреклонна. Интуиция подсказывала ей, что подобный шанс упускать нельзя, нужно вцепиться в него мертвой хваткой. Для Орловой наступил период поистине мучительных раздумий. В течение года она вела «двойную жизнь» — параллельно с театральной работой снималась в кино, причем в нескольких фильмах. Это крайне утомительно, одно мешало другому. Нужно было выбирать. На киностудии Любовь Петровна познакомилась с Фаиной Раневской, работавшей тогда в Камерном театре. Узнав, что Немирович-Данченко не отпускает Любу в экспедицию на юг, где должна сниматься «Джаз-комедия», Раневская сразу рубанула: — Да плюньте вы на этих жоржетт и серполетт! Вы же рождены для кино, там с вами некому тягаться. Орлова окончательно решила уйти из театра, а давшую ей толковый совет Фаину Георгиевну с тех пор называла «мой добрый фей». Осенью съемочная группа «Джаз-комедии» отправилась в Гагры. Как и предполагала Орлова, все действительно было очень здорово, интересно, весело. Прекрасные места, хорошая компания, жили в гостинице «Гагрипш». Александров уверенно вел съемки. Любовь Петровна не переставала восхищаться режиссером — его фантазией, профессионализмом, умением координировать действия большого количества людей. Григорий Васильевич тоже был явно неравнодушен к исполнительнице роли Анюты. Им было трудно скрывать взаимную симпатию, постепенно переходившую в страсть, хотя их отношениям мешали определенные обстоятельства — оба приехали в Гагры со своими спутниками. Орлова от природы шатенка, однако вкус режиссера ориентировался на западных кинозвезд, которые в основном были блондинками. Он настоял на том, чтобы Любовь покрасила волосы в платиновый цвет, и отныне зрителям трудно представить себе ее другой — настолько удачна эта метаморфоза внешности. Такой актрисой хочется любоваться как можно дольше, и это отразилось на сценарии. Поначалу роль Анюты была второстепенной, но по ходу съемок для нее дописывали некоторые сцены. После выхода на экраны «Веселых ребят» Любовь Орлова сразу стала популярной. Ее приглашают на правительственные приемы в Кремль, присваивают звание заслуженной артистки РСФСР. Ее боготворили. На всех гастролях ей предоставляли лучшие условия, а публика ходила за ней по пятам. Виталий Вульф «Серебряный шар» (изд. «Авантитул», «Олма-пресс»; стр. 286, 290-291) Никому из западных звезд она не завидовала. Неприязнь у нее вызывала только Марлен Дитрих. У Дитрих была какая-то недоступная Орловой форма женского мироощущения, дерзкое свободомыслие. Она — немка, эмигрировавшая в Америку, жившая в Париже, — открыто презирала Гитлера и Геринга и во всеуслышание об этом говорила. А Орлова на себе испытала, что такое быть женой врага народа, но молчала. Марлен Дитрих — ослепительная, раскованная, меняющая любовников, владевшая европейскими языками (а Орлова лишь чуть-чуть говорила по-французски), — раздражала Орлову. Они встречались в Америке и фотографировались вместе, но Орлова не любила говорить о Дитрих. В то же время Александров слепил ее именно по образцу Марлен Дитрих. Скажем, в «Веселых ребятах» у нее был знаменитый цилиндр — и только в конце 60-х годов стало ясно, что это тот самый цилиндр, в каком выступала Марлен Дитрих в «Голубом ангеле». В «Цирке» Орлова снимает свой черный парик и остается блондинкой — у нее половина головы черная, а половина платиновая, — это тоже кадр из фильма Марлен. Но советский зритель не знал, кто такая Марлен Дитрих. Страна любила Орлову. Александров не пользовался уважением в своей среде. Дважды строчка «Сценарий Григория Александрова» в его фильмах появлялась неоправданно: Николай Эрдман, сценарист «Веселых ребят», был арестован, с титров «Цирка» выступившие в качестве сценаристов Валентин Катаев, Ильф и Петров сняли свои имена сами. Другая история произошла с Утесовым, которого в «Веселых ребятах» затмила Орлова. В этот момент как раз давали звания Заслуженного деятеля искусств РСФСР — первые звания. Их получили кинорежиссеры Протазанов, Кулешов, Эйзенштейн — и Любовь Орлова! А Леонид Утесов получил фотоаппарат. Орлова прекрасно понимала уровень работ Александрова, понимала его характер — страсть к первенству, к плетению небылиц, его постоянное желание быть рядом с властями, стремление творить что-то невиданное, заходить за край, склонность к эксцентрике и патетике. Она его любила. Говорила лишь: «Гриша!..» — и улыбалась. Она никогда не вмешивалась в конфликты Александрова — она всегда была в стороне. Ее всегда отличали трезвость взгляда, спокойствие, терпение и поразительный такт. «Голливуд без хэппи-энда. Судьба и творчество Владимира Нильсена», Аркадий Бернштейн: …В конце двадцатых годов в голове Нильсена, увлекшегося джазом, крепко засела мысль о необходимости постановки такой музыкальной кинокомедии, в которой можно было бы использовать и трюки любимых им американских комических лент, и транспарантную съемку, дающую возможность создания интересных комбинированных совмещений, эффектов. Вместе с режиссером Григорием Александровым он смело экспериментировал в этом жанре, используя опыт первых американских музыкальных и музыкально-комедийных картин. В снятых ими «Веселых ребятах», «Цирке», «Волге-Волге» своеобразно соединились особенности музыкального ревю, приемы музыкальной эксцентрики и сатирической комедии. Художественный вклад Владимира Нильсена в создание трех названных кинокомедий значительно шире, чем безукоризненная работа шеф-оператора. Исаак Осипович нередко приносил Нильсену на прослушивание самые разнообразные варианты своих песен к фильмам и, как говорила Ида Пензо, всегда интересовался его мнением о них. В «Веселых ребятах» Нильсену больше всего нравился проход поющего пастуха по деревне, переданный с помощью долгой и выразительной панорамы, когда камера становилась подлинным участником комедийно-музыкального действа. «Однажды, отдыхая за городом,— вспоминает она,—Нильсен увидел ласточек на проводах телеграфных столбов. Они перелетали с провода на провод. «Да это же живые ноты!»— воскликнул Володя». Так возник трюк: пастух Костя, играя на скрипке, следит за передвижением ласточек на пяти проводах и делает тремоло под веселый трепет их крыльев. Позже известный американский кинорежиссер Фрэнк Капра, подружившийся с оператором, сказал об этом трюке: «Это самое остроумное, что мне приходилось видеть в жизни». В конце 1936 года Нильсен работает шеф-оператором в документальном фильме «Доклад тов. Сталина И.В. о проекте Конституции СССР на Чрезвычайном VIII съезде Советов». Режиссерскую группу возглавлял влюбленный в вождя Г.Александров. Отснятые и смонтированные кадры придирчиво просматривал сам Л.Каганович. «Весь период работы над этой заказной картиной,—вспоминала И.Пензо,— Нильсен был очень скованным, усталым, нерадостным». Давал себя знать жесткий партийный контроль. В архиве его сестры сохранилась пожелтевшая бумажка, написанная матерью оператора — Софьей Моисеевной Альпер — со слов работника НКВД: «…Нильсен Владимир Семенович арестован восьмого октября 1937 года по ордеру № 5965″. Больше никаких сведений о его судьбе ни мать, ни жена, ни сестры не получали целых двенадцать лет. От репрессированного оператора почти все друзья поспешили отказаться. «Э.Тиссэ ответил мне по телефону,— с горечью говорила Ида Пензо,— что просит не считать меня своим знакомым, а Г.Александров, узнав от меня об аресте мужа, был настолько перепуган, что сразу же потерял дар речи». Из обвинительного заключения (по тексту «Люди в красном», Д. Минченок) «В середине 30-х годов Нильсен связался с немецким разведчиком, представителем фирмы Дека-Талем, которому на протяжении с 33-го по 36-й год передавал шпионские сведения о состоянии кинофотопромышленности. В феврале 1936 года Нильсен принял задание совершить террористический акт против членов правительства СССР, для чего должен был перейти работать кинохроникером. Попасть первого мая на съемку парада на Красной Площади и совершить террористический акт…» Николай Эрдман и Владимир Масс 9 июля 1933 года Заместитель председателя ОГПУ Генрих Ягода направил Иосифу Сталину докладную записку с приложенными к ней сатирическими баснями Николая Эрдмана, Владимира Масса и Михаила Вольпина. Определив их как «контрреволюционные», Ягода предложил: «указанных литераторов следовало бы или арестовать, или выслать за пределы Москвы в разные пункты». «Конец дачи Эрдмана», Анна Масс: С 1923 года Николай Эрдман и Владимир Масс часто работали вместе. Это соавторство, просуществовавшее десять лет, оказалось очень плодотворным. Они писали музыкальные спектакли для мюзик-холлов, песенки, пародии, басни. С их (в соавторстве с В.Типотом) спектакля «Москва с точки зрения» начался Московский театр Сатиры. Молодой Леонид Утесов со своим джаз-оркестром приобрел шумный успех благодаря веселому спектаклю «Музыкальный магазин», авторами которого были Эрдман и Масс. А начинающий кинорежиссер Григорий Александров, оценив успех этого спектакля у публики, предложил авторам написать на его основе сценарий кинокомедии, с Утесовым в главной роли. Так началась работа над фильмом «Веселые ребята». В конце августа 1933 года киногруппа, вместе с авторами, уехала на съемки в Гагры. Работа почти заканчивалась, оставалось нанести последние штрихи перед триумфом. И вдруг жаркой гагринской ночью оба автора были арестованы и увезены в Москву на Лубянку. Многие мемуаристы и литературоведы считают, что причиной ареста были басни, которые прочитал на концерте в Кремле знаменитый артист МХАТа Василий Иванович Качалов, и которые вызвали гнев Ворошилова. Так считал и мой отец, и сам Качалов, который до конца своих дней переживал эту историю. Кстати, ни отец, ни мать никогда его не винили. Ну, откуда он мог знать, что так получится? Через пять дней после ареста, 16 октября 1933 года, Эрдман и Масс по приговору Особого совещания при Коллегии ОГПУ отправились в ссылку. Владимир Масс отбывал ссылку в Тюмени, Тобольске и Горьком; Николай Эрдман — сначала в Енисейске, а с 1934 года – в Томске. В течение 10 лет обоим было запрещено жить в больших городах. На дворе еще был 1933 год, не 1937-й… «Театр моей памяти», Вениамин Смехов: …Однажды я приехал к Николаю Робертовичу с рассказом о вечере в ЦДРИ. Прекрасная Любовь Орлова и ее муж Григорий Александров. Воспоминания, кадры из «Веселых ребят», ответы на вопросы, цветы и восторги. Однако, меня удивило, что Александров, говоря о киношедевре, не упомянул ни Эрдмана, ни В.З.Масса — авторов сценария. Почему это? Что за странная забывчивость, когда уже в титрах обновленного фильма восстановлены имена репрессированных писателей? Н.Р. отвечал так… — Когда фильм был готов и его показали Сталину (еще без титров), то Гриша поехал ко мне, где я сидел — в Калинин. И он говорит: «Послушай, Коля, наш с тобой фильм становится любимой комедией вождя, ты сам понимаешь, что будет гораздо лучше для тебя, если там не будет твоей фамилии. Понимаешь?..» Я сказал, что понимаю… «Голливуд без хэппи-энда», Аркадий Бернштейн: Уже в 1933–34 годах достаточно ярко проявились амбиции Александрова, его тайное стремление достичь высокого положения в кино — несмотря на отсутствие даже среднего образования. О своем учителе Эйзенштейне он всерьез говорил как о «старом товарище», «соавторе», с которым работал «на равных». Сталин внимательно относился к Александрову, и тот воспринимал вождя как покровителя и цензора. Григорий Васильевич был способным режиссером и организатором, но не обладал хорошим литературным вкусом. Его шутливо называли Бароном Мюнхгаузеном за пристрастие к хвастовству и саморекламе. Взаимоотношения Александрова с В.Нильсеном, Н.Эрдманом, В.Массом, Л.Утесовым, И.Дунаевским были скорее деловыми, нежели теплыми и дружескими. В 1976 году Политиздат выпустил мемуары Г.Александрова «Эпоха и кино» (в 1983 году вышло второе издание) в записи некоего Ю.Бычкова. Режиссер утверждал, будто сам собрал съемочную группу «Веселых ребят», открыл И.О.Дунаевского, В.И.Лебедева-Кумача, Л.П.Орлову, а постановку этого фильма рассматривал как «партийное поручение». «В 1978 году, — рассказывала мне дочь В.Лебедева-Кумача Марина Васильевна,— Леонид Утесов сказал ей о мемуарах Г.Александрова: «Что он пишет? Когда же, наконец, кончится эта александровская отсебятина! У него явная болезнь — мания величия»".

Источник