Дозорные
Стильный байопик культового комика На сцене в луче прожектора стоит невысокий бородатый мужчина в джинсовой рубашке. Голос конферансье объявляет: «Дамы и господа — Ленни Брюс!». Брюс (Дастин Хоффман ) выдает на-гора политизированную сальную шуточку, а потом риторически вопрошает: «Какие тут могут быть слова?» За следующие почти два часа в байопике о легендарном стендап-комике прозвучит очень много слов: псевдо-документальные воспоминания современников и многочисленные реальные высказывания Ленни из стендап-концертов — впечатляющих перфомансов, воскресших старанием Хоффмана. Настоящий Ленни Брюс походил на еврейскую версию Джонни Кэша и повлиял не только на несколько поколений стендап-комиков, но и на некоторых рок-звезд. В начале фильма Ханни Брюс (Валери Перрин ) вспоминает, что мужа часто задерживали — раз 9 или 10 (из них — дважды за употребление наркотиков и раза четыре за непристойное поведение). Брюс и был своего рода рок-звездой, окруженной клубами дыма и джаза. В фильме его первая шутка содержит слова «Элеонора Рузвельт», «Ли Гериг» и «триппер». Дальше политический градус в выступлениях комика начал расти, а количество шуток резко сокращаться: Брюс закончился как клоун и начался как политический и социальный сатирик, который приправлял размышления о проблемах общества и государства утрированным сравнением или другими едкими уколами. «Ленни » — это не комедия о парне с чувством юмора (как говорил Говард Воловиц в «Теории Большого взрыва «: «евреи-юмористы — тоже мне новость»). И фильм, и стендап-выступления — скорее истории об интимных переживаниях и проблемах общества, приправленные шутками, чтобы зрителям не показалось, что они читают занудную социальную колонку в газете. Ленни Брюс умер в 1966 году, и, как верно подметил американский критик Роджер Эберт (тоже уже покойный), ему было бы что сказать о событиях последующих лет — войне во Вьетнаме, которая уже шла с участием США, Уотергейтском скандале, СПИДе, да и Рейгану с Клинтоном точно бы досталось. Через восемь лет после смерти Брюса известный бродвейский режиссер Боб Фосс , который уже успел снять «Кабаре», взялся за байопик, где эпоха едва ли не важнее порожденного ей героя. Часы отбивают последние годы диктатуры Эдгара Гувера (директор ФБР переживет Брюса на 6 лет и умрет в 1972-м), американские солдаты крепко завязли во Вьетнаме, в стране разгорается сексуальная революция, The Rolling Stones и другие культовые группы вовсю дают концерты, а впереди США ждут Уотергейт и другие события, повлиявшие на целые поколения (в первую очередь, изменившие отношение к власти). «Стоит заговорить об этом, и ты уже изгой», — прорывается сквозь блокпосты лицемерия Ленни Брюс, переродившийся из плохого комика в резкого и популярного. Он появился из мира, где концерты сменяются удушливыми и многолюдными вечеринками, где в пульсирующую массу смешались перемазанные гримом артисты, белозубые негры-музыканты, женщины в перьях и блестках, коротышки с залысинами и грубоватые трансвеститы, — а вокруг царит весь этот джаз. Брюс был обычным конферансье, смешным юношей с накладным носом и никудышными шуточками, которыми он заполнял паузы между чужими выступлениями: музыкальными номерами и танцами полуобнаженных девиц (среди них Ленни и разглядел будущую жену Ханни). Новый Брюс иронично говорит о сексе («Это — самое грязное дело на Земле?»), о различиях между мужчинами и женщинами — о тех интимных вещах, о которых сейчас размышляет со сцены каждый стендап-комик. Фосс предлагает оценить автора этих тирад с трех сторон: сценический образ, условно-реального Брюса и то, как его воспринимали современники. Так в фильме возникает три разных человека, которым при рождении было дано имя Леонард Альфред Шнайдер: комик, человек и миф. Благодаря переплетению этих трех нитей «Ленни» напоминает «Расемон » или «Гражданина Кейна «: образ Ленни Брюса отчасти создается из воспоминаний, которые наговаривают на диктофон мать, жена, менеджер и другие знавшие его люди, у которых свое представление и свои интересы (менеджер уже готов снимать фильм о покойном «друге» и торопится на встречу с новым комиком, возможно, «новым Брюсом»). Фосс взял за основу тексты реальных выступлений героя байопика, но что значат фразы без контекста? И режиссер старательно его создает: помимо квази-документальной составляющей в байопике много свободного джазового дыхания, которое Фосс, воспроизводя эпоху, позаимствовал у фильмов Джона Кассаветиса (и оно отлично легло на стиль самого постановщика, которому джаз также не чужд). История Брюса напоминает проход канатоходца по лезвию бритвы: он не стесняется запрещенной нецензурной брани, потому что так или иначе все ею пользуются, затрагивает темы, которые считаются вульгарными, а на обвинения в свой адрес предлагает запретить человеческое тело и вызвать в суд самого Бога, создавшего главный раздражитель моралистов. «Сколькие из вас употребляют слово бла-бла-бла?» — подтрунивает он над зрителями, вызывая улыбку даже у сопровождающих его полицейских. С каждым годом этой бесконечной борьбы силы Ленни Брюса истощаются: он растрачивает себя на наркотики, женщин и постоянные препирательства с законом. Апофеозом противостояние становится выступление Брюса в пальто на голое тело, в одном носке и в полной растерянности. В зале зрителей меньше, чем служителей закона (городские и окружные полицейские, агенты Интерпола), а комик бормочет что-то о Кинг-Конге и признается, что не может выразить то, что хочет: «Все, что я вам скажу, будет оскорблением». Моду арестовывать Ленни Брюса не останавливают ни его разорение, ни многочисленные суды, ни болезни и операции. Финал известен с самого начала: как в «Гражданине Кейне», смерть становится поводом что-то узнать о жизни. Это и было задачей Брюса — рассказать людям о них, о событиях вокруг, показать неприглядную правду. Для Ханни история мужа — трагедия «глупыша», который влез не в свое дело, говорил многое понапрасну, что, разумеется, не так. Заключительным же аккордом в картине Фосса звучит отчасти риторический вопрос, подчеркивающий, что у жизни черное чувство юмора: «Вам не кажется странным, что то, за что его судили, сейчас в порядке вещей?»
