Евгений Шелякин: «Наш фильм не про национализм как таковой, он про черно-белое восприятие действительности»
С 1 по 8 июня 2014 года в Сочи пройдет юбилейный 25-й Открытый российский кинофестиваль «Кинотавр». В этом году в основном конкурсе фестиваля участвует дебютная работа режиссера Евгения Шелякина – «ЧБ». О том, почему он решил посвятить свой дебют проблемам национализма, как удалось новичку достичь взаимопонимания с опытными актерами режиссер рассказал корреспонденту портала «ПрофиСинема» — многолетнего информационного партнера фестиваля «Кинотавр». Корреспондент: Вы известны больше как телевизионный режиссер и сценарист, полнометражный художественный фильм – история для Вас новая. Не страшно Вам входить в «кинотусовку» и презентовать свою картину на «Кинотавре» — главной площадке для российских кинематографистов? Евгений Шелякин: Я искренне не понимал, что такое кинотусовка, пока не оказался в этом обществе. Снимать кино было не страшно, потому что я к этому шел очень давно, этого страстно желал и, когда представилась возможность снять кино на волнующую меня тему, я с удовольствием за нее ухватился. Сценарий мы писали вместе с Андреем Галановым. В общем, страшно не было абсолютно, было жутко интересно. Единственное, что немного боязно было входить в общение с опытными актерами. Корреспондент: Да, в вашей дебютной картине снялись Сергей Маковецкий, Алексей Чадов, Мераб Нинидзе. Это большая удача для режиссера. Не было ли у Вас такого комплекса новичка – особенно с опытным Маковецким? Евгений Шелякин: Все комплексы ушли еще перед съемками. Надо отдать должное Сергею Васильевичу, который поверил в наше сотворчество. На площадке он мне заранее сказал – вы режиссер, я ваш актер, солдат, можно сказать, никаких регалий не учитывайте, работайте в своем стиле, я актер, который является одной из составляющих вашего замысла, так что вперед. Корреспондент: Вы сразу его видели в одной из главных ролей? Евгений Шелякин: Нет, мы ему отправляли приглашение на другую роль. А он ухватился за ту, которую в итоге сыграл. И собственно весь наш диспут остался на этой фазе. Я не был готов к такому повороту событий, но потом, когда все взвесил, понял, что это даже поможет, потому что своим появлением в роли Алхана – полукавказского криминального экзальтированного авторитета, если можно так выразиться, — Сергей Васильевич не превысит ту меру условности, которую мы создавали в фильме. То есть не будет какой-то стилистической эклектики, это все укладывается в рамки. Кроме того, он привнес еще в образ Алхана те нотки, которых не хватало в прописи. Его герой был, безусловно, интересный. Но этот герой как раз стоял в центре нашей кинокомпозиции – между черным и белым. И эта граница разделяла его напополам. И то, что это сделал Сергей Васильевич – человек с невыраженной кавказской внешностью, — как раз, на мой взгляд, сработало именно на эту идею. Он, конечно же, не использовал ярких речевых кавказских оборотов, только немножко интонировал по-кавказски, потому что мелодика речи все-таки другая. И получился интересный образ. Алхан вырос в культурной семье – возможно, декана филологического факультета, его заставляли читать, ему вдалбливали это, выработали некое противодействие, но все равно он с этим вырос и никуда от этого не деться, возможно, он даже работал преподавателем в молодости. Поэтому мы ему вставили всяких разных оборотиков, характерных для учителей. И он, в общем-то, относится к окружающим, как к студентам. В какой-то момент Алхан проявил еще и джентельменскую черту – отпустил Нурика и Ярослава. С одной стороны, это как раз проявление борьбы черного и белого у него внутри, а с другой – это его, как принято сейчас говорить, бэкграунд, который в какой-то момент сработал. Если возвращаться к работе с Сергеем Васильевичем, то я скажу, что это был уникальный опыт. Он очень активно подыгрывал, создавал атмосферу, увидев, что люди не просто работают за деньги, а горят этой идеей, — так и было на самом деле. На «Кинотавр» он, к сожалению, не сможет приехать из-за съемок. Но очень болеет этим фильмом. Он был сотворцом, многое предлагал, и многое из этого попало в монтаж. А какое у него терпение! У нас была одна сложная сцена – его драки с одним из местных грубиянов. Мы снимали ночью, он предварительно потренировался, но у нас в этот день были сложные отношения с актерами массовых сцен. Ну не мог я добиться от них желаемого, ничего не получалось! И это продолжалось часа полтора, и Сергей Васильевич все эти дубли послушно терпел. А потом уже сам подошел к этим людям и говорит: «Ребятушки, давайте вы так сделаете, это же несложно». И выстраивает с ними балет сцены. Я стою и не знаю, что делать. С одной стороны, мне жутко неловко, а с другой – очень приятно, что человек так участвует. Корреспондент: А как два главных героя – тех, что олицетворяют межнациональный конфликт, — появились в картине? Все-таки межнациональная тема сейчас многих волнует. Евгений Шелякин: Эта идея появилась задолго до самого фильма. Она принадлежит соавтору сценария и сопродюсеру Андрею Галанову. Он ее носил знакомым киношникам, продюсерам. Большинство говорило, что это нужно делать жесткой драмой. Действительно, тема очень сложная, и многие просто не знали, с какой стороны к ней подойти. В таких же обстоятельствах оказался и я, когда мне предложили поработать. Но мне она показалась больше трагикомедией, и продюсеры со мной полностью согласились. Хотелось поговорить не о радикальных, экстремистских проявлениях межнационального состояния, а о том, что сидит в нас гораздо глубже – бытовом национализме и ксенофобии, которые проявляются на уровне злых шуток, стереотипов, клише и внутренних блоков. Так мы и договорились поступить. Таким образом, у нас в сценарии возник диалог между двумя героями, которые олицетворяют свою культурную общность. Это довольно напряженный диалог – с взаимными претензиями, муссированием стереотипов, а иногда – с их развенчанием. Корреспондент: Как я понимаю, у вас не просто черный и белый герой – не в плане внешности, а именно что внутренней жизни. Оба ваших героя – и Ярослав, и Нурик, — они, несмотря, на все свои недостатки, имеют и положительные черты. Евгений Шелякин: Все правильно. Мы специально фильм так и назвали, потому что он не предметно про национализм, он вообще про черно-белое восприятие действительности на примере непростых межнациональных отношений, которые, на мой взгляд, наиболее явно демонстрируют деление общества по принципу: «черное и белое», без оттенков и полутонов. Но у нас в стране более 100 национальностей, и этот принцип, как правило, работать не должен. Общество сложнее: там, где есть черное, обязательно есть и белое, и наоборот. Хотелось именно об этом поговорить, рассмотреть события и явления через конкретного человека. И вот эти два конкретных человека, олицетворяемых Нуриком и Ярославом, совершают совместное путешествие. Алексей Чадов, сыгравший Ярослава, знал об идее создания фильма еще до прочтения сценария. Она ему очень нравилась, он загорелся, когда получил сценарий, и подтвердил свое желание участвовать. Конечно, мы рассматривали и другие кандидатуры, чтобы посмотреть актерские ансамбли, но Алексей подошел нам больше всех. Лично я, поговорив с ним, понял, что он нормальный пацан – то, что он играл в «Войне», в «Играх мотыльков» — это часть его. Он вырос в Солнцево, и все эти вещи знает не понаслышке. Он будет на «Кинотавре». Алексей по характеру непростой человек, очень требовательный, видя любые признаки хоть какой-то халтуры, он сразу с другим настроением подходит к работе, а здесь опять же увидел неравнодушных людей, мы с ним буквально перед съемками провели две встречи и начали разговаривать на одном языке, на одну волну попали. Были опасения, как это будет проявляться в работе, но в первый съемочный день Алексей четко дал понять, что мы движемся в одном направлении. Я заранее выразил надежду на актерское сотворчество, и мы творили вместе с Лешей, Мерабом, Сергеем Васильевичем. Разумеется, мною все было заранее продумано, но я допускал возможность, что живые предложения актеров могут оказаться точнее моих собственных взглядов на тот или иной эпизод, и мне это помогало. Корреспондент: А Мераба Нинидзе сразу позвали на роль? Евгений Шелякин: Большого кастинга не было, мы пробовали другого артиста, но ансамбль не получился и мы обратились к Мерабу, почти не надеясь на положительный исход этого мероприятия. Мераб довольно долго живет заграницей, является успешным европейским актером, и тут мы такие «новички» заявляем о себе. Большая удача была, что нашим кастинг-директором была Елена Галанова, которая знает многих. Она написала Мерабу в фейсбук довольно-таки живое, очень человеческое, эмоциональное письмо с просьбой, по крайней мере, найти несколько часов, чтобы прочитать сценарий. И он в итоге отозвался, сказал, что персонаж замечательный. Я, конечно, готовился перед встречей с ним, у меня в голове был 20-страничный конспект по образу Нурика. А он мне сказал одну фразу: «Наверное, нет смысла выслушивать, что у Нурика было по географии в 7 классе, дай мне какую-то деталь, привычку, возможно, оборот речи, за что бы я мог зацепиться». Я ему выслал письмо одного нашего общего знакомого – в каком-то смысле прототипа Нурика – кавказского друга средних лет, который пытался заниматься всем, чем только мог и, вроде бы, у него все получалось, но не хватало какого-то маленького элемента, чтобы заполучить в конце большие бонусы от этих вложений. Но, тем не менее, он никогда не унывает, всегда идет напролом, легко относится к неудачам и идет дальше. Его электронное письмо я отправил Мерабу, он меня поблагодарил и сказал, что теперь ему все понятно. Перед съемкой мы еще поработали над пластикой, и образ сложился. Работать было очень легко, и я заметил, что мне стало свободнее дышать, исчезло сковывающее чувство ответственности перед большими артистами. Корреспондент: То есть возникло доверие на съемочной площадке. Евгений Шелякин: Да, это очень помогло. Конечно, и с другими артистами нам очень повезло. Поработать хотя бы один день с Кахи Кавсадзе – это удача для любого, я считаю. Он так сплотил вокруг себя группу, что все потом его поговорочками друг с другом общались. «Много говоришь» — одна из его крылатых фраз. Замечательный артист и очень хороший, добрый человек. Накануне первой смены с Кахи Давидовичем я сидел у пруда, думал о фильме, вдруг слышу сзади шаги. Подходит Кахи Давидович, заводит беседу и мы с ним разговариваем по большому счету ни о чем, но в то же время обо всем в течение 3-х часов. Корреспондент: Первый опыт сложился, как я понимаю, настолько удачно, что уходить из кино точно не будете, а будете продолжать снимать? Евгений Шелякин: Я могу ошибаться, но мне кажется, что человек, который уже приступил к съемкам своей первой картины, уходить из кино уже не собирается. Думаю, что многие режиссеры видят в кино возможность оригинально выражать свои мысли через кинопленку, и – что важно – когда эти мысли достигают своей цели, режиссер, сценарист или продюсер – чувствуют максимальное удовлетворение от собственного труда. Не от кассовых сборов, на мой взгляд, не от аплодисментов или, наоборот, жестокой критики, а от того чувства, что мысль дошла и результат получен, а значит, все сделано верно. Вот наша мысль пока еще на пути к зрителю, и я надеюсь, что она все-таки своей цели достигнет, потому что снимать кино на такую тему, с одной стороны, неплохо, учитывая ее резонанс и актуальность, а с другой, – очень ответственно. И возможно, где-то мы шли на компромисс с элементами художественной ценности фильма для того, чтобы его мэсседж максимально быстро и четко дошли до зрителя. На мой взгляд, картину на такую важную социальную тему должно посмотреть максимальное количество людей. Даже, если они это сделают бесплатно. Корреспондент: А на прокат Вы рассчитываете? Евгений Шелякин: Мы надеемся на это. Корреспондент? Вы уже ищете дистрибьюторов? Евгений Шелякин: Естественно, у нас ведутся переговоры. Корреспондент: Вы не боитесь, что на «Кинотавре» коллеги могут без особого восторга отнестись к вашей картине? Евгений Шелякин: Восторг коллег – это прекрасный мотиватор. А критика – хорошая возможность для исключения ошибок в будущем. Но изначально мы снимали кино не для «Кинотавра». И если кто-то, возможно, просчитывает реакцию критиков, прессы на свое кино на «Кинотавре», то мы по своей простоте это и в голову-то не брали. Нам нужно было донести мысль до широкого зрителя. Поэтому то, что мы отправили материал на «Кинотавр», и нас взяли – очень большая удача, но мы не рассчитывали на участие в конкурсе как на конечный успех фильма. Корреспондент: Картину вы снимали на бюджетные деньги? Евгений Шелякин: Нет, это были частные деньги. Никакого госзаказа не было. Сейчас, разумеется, мы добиваемся возможности получить государственную помощь на прокат. Так что это совершенно частная инициатива – просто было желание высказаться на эту тему. Корреспондент: Я так понимаю, Вас волнует социальная проблематика. Вы как режиссер дальше по этому пути будете продолжать идти или рассматриваете для себя массовое легкое кино, комедии, ромкомы – особенно с учетом того, что у вас большой опыт работы над юмористическими телепередачами? Евгений Шелякин: Почему нет? Дипломный фильм я, например, снял на тему отношений мужчин и женщин, достигших 30-летнего возраста. Это была лирическая комедия. Меня волнуют не только острые социальные проблемы. Многие темы я нахожу интересными и возможными для воплощения на экране. Этим, наверное, кино и прекрасно, что можно довольно оригинально, если, конечно, так получается, ставить совершенно разные вопросы перед такими же людьми, как ты. Что касается жанров, то мне близка юмористическая тематика, хотя я не стал бы заведомо отказываться от драм и мелодрам, учитывая, что несколько лет я упражнялся малыми формами во многих жанрах от хоррора до экзистенциальной драмы. В общем, все интересно. Корреспондент: А есть сейчас уже какой-то новый проект? Евгений Шелякин: Очень много идей в разной степени готовности. Это и мои личные идеи, и совместные с Андреем Галановым, с продюсерами по «ЧБ». Что буду снимать в первую очередь, пока сказать не могу. Корреспондент: Из тех режиссеров, которые составляют вам конкуренцию на «Кинотавре», можете кого-то выделить? Евгений Шелякин: Я считаю, что лично для меня нет никакой конкуренции, потому что вообще попасть в одну компанию с такими людьми – уже очень круто! Александр Котт – для меня один из лучших примеров российского успешного режиссера, он очень большой мастер. Точно так же, как Юрий Быков – я с ним не знаком пока еще, но при встрече готов пожать обе руки, потому что видно, что он человек неравнодушный и пришел в кино не для того, чтобы любить себя в искусстве, а говорить о том, что болит, колет, что важно, и у него это очень здорово получается. Анна Меликян – режиссер с очень хорошим чувством вкуса, меры, юмора, ее «Русалка» для меня была откровением. Да вообще все женщины прекрасные. И в отношении к мелочам, терпении – они лучше мужчин. Я еще когда во ВГИКе учился, говорил однокурсницам: настанет эпоха женского кино! А вообще конкурс «Кинотавра» — это же большая площадка для обмена опытом. Там же еще будут мастер-классы, брифинги, «Левиафан». Вот во всем хочется поучаствовать!