Арт
Жизнь и смерть Марины Цветаевой Фильм-биография — не слишком благодарный жанр, хотя и востребованный. С одной стороны, он навевает воспоминания о дидактической и скучноватой телевизионной документалистике, с другой — становится лёгкой мишенью для всеведущих почитателей описываемой фигуры, знающих, «как всё было на самом деле». Тем более, когда речь идёт о хрестоматийной личности, всем известном гении. Делать кино по биографии народного любимца так же сложно, как экранизировать всеми любимую книгу. Ведь драма жизни, как и драма художественной истории, потребует доработок, переделок и новых ассоциаций. Хорошая экранизация ради ясности изложения поступается сюжетными ветвями и персонажами книги. Хороший байопик обязательно расскажет о самом главном в жизни своего героя. Очень хороший — сделает это ярко и художественно. Фильм Марины Мигуновой «Зеркала» , повествующий о судьбе и творчестве великого русского поэта, Марины Ивановны Цветаевой, как раз из такой категории. Биографический материал в нём используется как скупой пунктир, определяющий присутствие Поэта в жизненном пространстве. Он прорастает знаками и элементами: проработанными костюмами героев, точными мелкими деталями интерьера, приметами быта и времени. Богатый видеоряд и гениальная музыка Алексея Айги оттесняют на задний план текст, а в кадре царит главная героиня, Марина (в мощном исполнении Виктории Исаковой ). Драма души, начавшись домашним театром в начале фильма, пронизывает ленту, срастается с историей, постепенно усиливаясь с текущим временем жизни. Вместе с ним меняется и картинка — слегка размытая, нежная, пастельная, она фокусируется, сгущается, становится всё четче и чётче, доходя до гипер-реализма, фантазийности и подчёркнутого театрального объёма в финале. Закольцованность истории смягчает шероховатость и нервность изложения, придаёт ему гармоничность. Наверное, только так и возможно рассказать в кино о поэзии — оставив букву и уловив дух? Марина, икона пяти поколений русских свободолюбивых и творческих женщин, предстаёт на экране фигурой необычайной силы, в постоянном движении — к чему же? Вихрь этого движения захватывает близких, тащит следом, надолго ли, далеко ли. «Вперёд! Вперёд!» — говорит еле поспевающему, ковыляющему за ней Серёже юная Марина. Можно оказаться с нею рядом, но быть рядом — невозможно. Невыносимо. Слишком высок, нетерпим градус переживаемых ею чувств. Показательна сцена, где два её романтических героя делятся мнениями о ней и выглядят при этом совершенными бабами. Несгибаемая Марина, как и Жанна Д’Арк, выступает архетипом неженственной силы духа и служения Правде. Эта правда является камертоном её чувств и стихов, она живёт — в ней. В нашем мире Марина чужая, и этот нарастающий диссонанс фатален и неумолим. Высшая правда поэзии, высшая мера творчества — как высшая мера наказания. Женское и мужское питают друг друга, и в творчестве меняются местами. Противоположности сходятся, в том числе, в одном человеке-творце. Слабая, хрупкая, не-от-мира-сего женщина-поэт, проведшая в нищете половину своей жизни, уже сто лет звучит могучими аккордами своих стихов и прозы в гармонии нашей культуры, соединяя с вечностью. «Зеркала» отражают мгновения её судьбы, смутные, искажённые, и посылают блики в зрительный зал, играя, возмущая, дразня, восхищая, маня за собой в опасный и захватывающий путь, «тропинкой, вырастающей под ногами и зарастающей по следам». Путь без пути, таинственный и страшный мир Поэта. «Зеркала» в прокате с 24 апреля
