Театральная хроника
В Театральном Центре «На Страстном» спектакли Gabria visual theatre: 21 Января –спектакль «Baralgin» и 23 февраля — «Stereotip 4″. Мы беседуем сегодня с Романом Габриа, актером и создателем Gabria visual thearte. — В театральном центре «На Страстном» появился в этом сезоне новый театральный проект «Питер-Москва-Питер», призванный стать театральным мостом между двумя столицами, Москвой и Санкт-Петербургом. Рома, вы являетесь последователем Антона Адасинского и первопроходцем в данном проекте, расскажите поподробнее о ваших первых шагах в нем. — Всегда интересно везти в Москву питерскую духовную концентрацию и психологическую замкнутость. А из Москвы всегда интересно возвращаться с ощущением действительности. Мне, как и многим другим жителям Питера, бывает трудно определить в каком же году или веке мы находимся в данный момент. У меня сегодня премьера на камерной сцене в МДТ, вокруг меня красные кирпичные стены, позавчера я делал прогон в квартире Достоевского на Кузнечном переулке. Все как нужно – квартира на углу и с видом на Владимирский собор… разве может здесь жить время? Москва, в отличии от Петербурга, — это город адекватный человеку. В Москве есть ощущение реального времени. И в этом смысле «Хроника», которую мы привезем в Москву весной, будет с ощущением присутствия города современной, но все же ненормативной, реальности, а «Баралгин», уже трижды показанный в Москве, — это… Это возможный Достоевский в безвременьи замкнутости пространства Петербурга. Рома, расскажите о своих постановках BARALGIN – STEREOTIP4 – ХРОНИКА. — Эта трилогия является лишь частью бесконечного поиска формы. От классической (в авангардном смысле слова) расстановки сил к более свободному языку. Если в Баралгине мы можем хоть немного поговорить о сюжете, то STEREOTIP4 – это чистая эмоция, а Хроника – это бессвязный язык эпизодов, фактов и гипперссылок. Освобождение от внутренних осложнений. «Слово» может быть или не быть, движение может быть или не быть, эстетики, как таковой, не существует. Эта трилогия является настойчивой максимализацией простоты в сложности моего мышления. Это не искусство. Это реакция на окружающую реальность. Человек видит голую стену, человек видит пространство, человек рисует граффити. Увидел, вперло, забомбил. Это не продукт для продажи. Это не лаборатория для поиска каких-то форм и законов – это только реакция. ТО что мы делаем, мы делаем в силу наших знаний в области сценической условности. Мне даже нравится чувствовать раздражение зрителей, вызванное непониманием моей бессвязной «речи».