Дозорные
Кинематографический гобелен Питера Гринуэя свит из ниток разных искусств — тут и кино, и театр, и видео-арт, и литература, и живопись. Насыщенная картина о шести сексуальных запретах, «Гольциус» с одной стороны — впечатляющая история об отношении драматурга (художника, печатника или актера) с власть имущими, с другой — об отношении автора с Богом и самим собой. Граней Гринуэй придумал немало — это не новость, — так что фильм затрагивает отношения искусства с властью, зрителем, духовенством и другими искусствами, будто предсказывая реакцию на самое себя и объясняя сложные отношения зрителя с некоторыми фильмами (картинами, перфомансами, книгами, спектаклями). Ключи к «Гольциусу» рассыпаны щедро, многие реплики задают новый ракурс. «Здесь запечатлены мы все. И порой — пугающе правдиво», — говорит один из спутников Гольциуса. «Он заставляет меня думать, задумываться, он тревожит мои предрассудки — и мне это нравится», — делится впечатлениями от инсценировок глав Ветхого завета один из героев фильма. Гринуэй вновь бросает зрителю вызов, вооружившись инцестом, адюльтером, совращением несовершеннолетних, проституцией, некрофилией и вуайеризмом. «Разве театр не место, где мы позволяем себе подглядывать на законном основании?» — спрашивает он. И впроброс иронизирует: «Мне ужасно не нравится роль драматурга: вечно тебе говорят, что ты не прав, и можно сделать лучше. Что это не отражает жизнь. Что в жизни этого никогда не бывает. Да откуда им всем знать?»
