Фестивальная колонка
На прошлой неделе состоялся международный анимационный фестиваль КРОК. Проходил он, как всегда, на корабле. Как обычно, нечетный год был украинским (корабль плавал по Черному морю и Днепру) и профессиональным (то есть соревновались за призы фильмы зрелых режиссеров, а не студентов и дебютантов, как в молодежные годы). Корабельный формат проведения КРОКа диктует одну важную особенность, которую можно поставить и в плюс, и в упрек фестивалю. Это закрытое мероприятие, куда посторонним попасть крайне сложно. Из-за этого КРОК часто обвиняют в тусовочности. С другой стороны, посторонние сюда не очень-то и рвутся. Если же попадают, то часто испытывают недоумение, граничащее с разочарованием. Ведь современная авторская анимация – это кино не для всех, на любителя так сказать. Часто мрачная, невнятная, депрессивная – многих людей она скорее отталкивает, нежели привлекает. Мульт-кухня Конечно, не стоит обобщать. Авторские анимационные короткометражки бывают разными. На том же КРОКе в конкурсе можно увидеть и новые эпизоды из «Горы самоцветов», и славный детский фильм «Моя мама – самолет» (получивший, кстати, приз им. Александра Татарского), и французского получасового «Морозко», созданного нашим бывшим соотечественником Юрием Черенковым и признанного на КРОКе «лучшим детским фильмом», по мнению и взрослого, и детского жюри. Можно в программе увидеть и взрослые «мультики», которые могли бы стать или уже стали бест-вьюерами на youtube. Вот хотя бы, «Свежий гуакамоле» от американского режиссера, работающего под псевдонимом PES и создающего парадоксальные объектные фильмы. Главный «ход» PES’a в том, что в его коротушечках одни объекты играют роль других объектов, при этом рифмы автор придумывает самые неожиданные. В «Свежем гуакамоле» показан процесс приготовления знаменитого соуса, при этом роль авокадо исполняет здесь граната с косточкой из бильярдного шара, нарезанные кубиками овощи – игральные кубики, чипсы – фишки из казино. И все это вместе, как модно сейчас говорить, «улыбает» даже самых далеких от анимации людей, благодаря простоте и неожиданности придуманного концепта. Также как фильм Una Furtiva Lagrima («Потаенная слеза») итальянца Карло Вогеле: трехминутка про живую рыбу, обреченную на заклание, и поющую по дороге с рынка к раскаленной сковородке душещипательную арию из оперы Доницетти «Любовный напиток». «Одушевленная» при помощи техники «стоп-моушн» настоящая рыба поет нежнейшим тенором Энрике Карузо (запись 1904 г.), отчего невыразительная муть рыбьих глаз становится похожа на лирический туман. Оказавшись на сковороде, рыба вытягивает: «О небо! Теперь можно и умереть, умереть от любви», а безжалостная деревянная лопаточка мягко, но настойчиво лупит несчастную по голове, чтобы поплотнее уложить трепыхающуюся тушку на сковороду. Обаяние подобных фильмов во многом связано с их внешней простотой. Тут нет ни сложных рисунков, ни замысловатых кукол, возникает ощущение, что все сделано из подручного материала, который просто снят покадрово, в согласии с забавной концепцией. Однако простота обманчива: придать объекту необходимый характер ничуть не проще, чем одушевить рисунок. Магия мастеров Наравне с обманчиво простыми фильмами, иногда импонируют широкому зрителю и очевидно сложные технические работы, которые демонстрируют высочайший профессионализм, похожий порой на магию. Такие работы, правда, требуют некоторых закадровых объяснений, иначе непосвященный зритель может и не понять, какую сложную работу проделал автор. Взять хотя бы Александра Петрова , присутствовавшего на нынешнем КРОКе в качестве гостя и автора одной из юбилейных заставок. Даже те, кто не слишком-то жалует именно фильмы Петрова, не могут не восхищаться его живописным мастерством: это ведь настоящий аттракцион – наблюдать, как он пальцами по стеклу рисует все эти многофигурные композиции и великолепные пейзажи, как изменяет их от кадра к кадру. Или венгр Ференц Цако, устраивающий песочные шоу. Пожалуй, в этой своей ипостаси Цако даже больше известен, чем в роли автора мультфильмов. На КРОКе Цако присутствовал как член жюри, плюс на открытии фестиваля показал песочную импровизацию минут на 10. Он стоит за стеклянным, посдвеченным снизу столом, на поверхности насыпан песок, Цако водит по песку пальцами, процесс этот снимается камерой – и на большом экране зритель видит мгновенный результат. Буквально за считанные секунды Цако создает картинку, тут же меняет изображение, здесь дорисовав пару линий, здесь присыпав ненужные песком – и так от образа к образу возникает подобие фильма в живом времени. Зрелище это завораживает, и наблюдать за этой магией можно бесконечно, однако поставьте стороннему зрителю без всяких объяснений «песочный фильм», и, вероятно, он выключит экран через минуту. В основном монохромные (цветным песком рисуют лишь единицы), с зыбкими очертаниями и столь же зыбким движением, песочные фильмы зачастую выглядят слегка неуклюжими, неторопливыми и порой даже какими-то душными. Такими, как иранский «Туннель» режиссера Мариам Кашкоолиниа. Фильм этот основан на реальных событиях, связанных с блокадой Сектора Газа: один из жителей огороженных территорий отправляется через подземный туннель за стену, чтобы купить овцу для своего семейства. Он ползет через туннель, сначала один, потом с овцой, охранники что-то замечают, начинают стрелять автоматными очередями в землю. Клаустрафобические ощущения, темнота, осыпающийся туннель – песок отлично передает все это, помогая режиссеру создать некомфортное ощущение от фильма. А корейская «Рыба в лапше» многим наверняка покажется скучной, особенно поначалу. Ее создатель Ким Джинь Мань изображает историю наивной рыбки, которая стремится выбраться из воды. Картинка фильма – бежево-серая, построена на полутонах, даже более, на свето-тенях, поскольку художник ни рисует, а создает объем из однородного материала, играет с изменяющимися барельефами, горельефами и контррельефами. А под конец взрывает морской мир волнами из сухой лапши, которая и стала, собственно, материалом для этого кино. В последних кадрах история про рыбку остроумно сливается с историей создания самого фильма, и вместе они оказываются в кастрюле кипящей воды, где ткань фильма превращается в обед для своего создателя. С любовью и мерзопакостью Вообще, зрители больше всего ценят в мультфильме историю. Ну, например: жил-был один пограничник, целыми днями только и делал, что открывал шлагбаум, и такая его тоска взяла, что решил он покончить с собой. Но вот незадача: не получается. Встает на пути машины – та его объезжает, пытается надышаться выхлопными газами – дверь не ко времени открывается – и все в таком роде. В результате этих тщетных попыток погибает лось, затем милая девушка, а пограничник все живет себе. Хотя нет. Черная комедия «Граница» от молодого швейцарца Дастина Риза вряд ли понравится русскому зрителю. Какая-то она «недобрая», как, впрочем, и сам Дастин. Его вот спросили на «кофе-брейке с режиссерами» (аналог пресс-конференции, во время которой кинокритик Лариса Малюкова и культуролог Анатолий Прохоров задавали вопросы авторам конкурсных фильмов), не жалко ли ему героиню. А этот швейцарский мрачный тип «нет», говорит, «не жалко, я-де недавно расстался со своей девушкой…» Так и запомним: «коварен, капризен, злопамятен». Лучше какой-нибудь «Голубой зонтик» от студии Pixar. Ну да и впрямь, Pixar знает зрителей как облупленных. Лав-стори между синим и красным зонтом, дождь, смоделированный в 3D город, где привычные предметы обретают человеческое лицо, детская сказка и в то же время романтическая история для взрослых, ну да, чего рассказывать, фильм-то уже шел в широком прокате, в том числе и в России он предварял полнометражный «Университет монстров «. Автор его, Сашка Унсельд, в анимационной среде довольно известен, он и раньше делал очаровательные 3D-мультфильмы вроде «Шанса Оли». Конечно, не такой шикарный и не так строго просчитанный по ритму «Шанс Оли» при этом тоже был довольно зрительским мультфильмом, «добрым» и к тому же очень для детей полезным, ибо объяснял среди прочего, как опасно играть на железнодорожных путях. Вообще, как заметила недавно одна коллега, в международных фестивальных программах «добрых» мультфильмов не много. И эта оценка весьма точна. Словосочетания «добрый фильм» или «добрый мультик», хоть они и вызывают лингвистические и киноведческие судороги, так уже закрепились в быту, что могли бы быть использованы почти как термины, если бы в том же быту ими не обозначали порой (в силу недопонимания) некоторые произведения искусства. «Добрый» в данном контексте уже традиционно означает сентиментальный, милый, воспевающий торжество придуманного добра над несуществующим злом, слегка назидательный, не вызывающий тревоги, не застревающий в мозгу ржавым гвоздем, с которым невозможно спокойно жить и от которого столь же невозможно избавиться, не изменив чего-то в своей жизни. Добрые мультики неизменно психотерапевтичны, после них у зрителя на душе светло и спокойно, жизнь не кажется ужасной, представляется, что счастье на за горами, и что оно непременно само его (зрителя) найдет, поскольку он (зритель) – хороший человек, и добро восторжествует без всяких с его (зрителя) стороны усилий или, возможно, с самыми небольшими усилиями, которые ему (зрителю) вполне под силу. «Добрый мультик» — это понятие настолько цельное, что оно категорически исключает все остальные. «Добрый» не может быть одновременно красивым или умным, уж не говоря о том, чтобы быть глубоким. Если вдуматься, «добрый мультик» в конечном итоге вообще не может быть произведением искусства, ибо имея в себе формальные составляющие анимационного кино, он в то же время просто-напросто не подпадает под определения «искусства», которое одни считают формой познания мира, образным осмыслением действительности, другие – особого рода молитвой, третьи – самовыражением художника, самопознанием Абсолюта, свободным формотворчеством, частью духовной культуры как человека, так и человечества. В общем, как только не определяют искусство, однако никто еще не считал его формой развлекательной психотерапии. Увы, все фестивальное добро – с червоточинкой. Взять хотя бы фильм «История домашних любимцев» — трогательная, в сущности, история про канареечек, котиков, собачек, попугайчиков. Правда, все они умерли. Кто-то от газификации, кто-то от удушения блинным дымом, а один из попугайчиков-неразлучников и вовсе, от самовампиризма. Или еще есть в КРОКовской программе очень добрая порнография: история от Михаэлы Павлатовой про неудовлетворенную водительницу трамвая, которую мучают разные сексуальные фантазии прямо на рабочем месте. Компостер для билетов, рычаг передач, пассажиры – все представляется в определенном свете несчастной женщине. И так вплоть до хэппи-енда, в котором трамвайша находит свое маленькое счастье. Еще есть фильм про одну парочку, которая мечтает о ребенке. Супруги из голландской короткометражки «Как Дейв и Эмма зачали ребенка» все поначалу делают правильно, однако сперматозоиды Дейва спят себе похрапывают, и результат нулевой. С отчаянья бедная Эмма начинает много есть и наращивает живот. Пока ее соседку везут рожать, сама Эмма отправляется в больницу с приступом от ожирения, ей делают некое подобие липоксации. Собрав куски вырезанного жира, Эмма начинает нянчиться с ним, словно с ребенком: кормит, возит на колясочке… Очень запоминающееся кино, весьма ловко сочетающее трогательность с мерзопакостью. Минус история Анимационные короткометражки, как правило, в принципе не сильны историей. Иногда виной тому банальные проблемы со сторителлингом. В аниматоры чаще идут художники, чем литераторы, а потому, становясь режиссерами-короткометражниками, авторы часто не знают и не чувствуют базовых драматургических правил. Так что хороший сценарий можно увидеть в анимации куда реже хорошего дизайна. Пожалуй что, самая интересная из рассказанных на КРОКе историй принадлежит Ландеру Кеуппенсу, снявшему фильм «На посошок». Здесь речь о человеке, который хочет покончить с собой, однако его смерть опаздывает и попытка оканчивается неудачей. Тогда главный герой и смерть отправляются кутить и гулять. Они напиваются, совершают всяческие непотребства, ну и заканчивается все, разумеется, плохо для неудавшегося самоубийцы. Или, наоборот, хорошо – в случае с попытками самоубийства сложно определить, что считать хэппи-ендом. Довольно замысловатую историю придумал Джо Сье для своей короткометражки «Подарок». Сье – любитель мрачных материй. Его дебютный фильм «Мясные дни» рассказывал про голодающих людей-каннибалов, про женщину, которая отдается мяснику, чтобы накормить больного мужа и ребенка какой-то человеческой рукой, ну и про тещу, которая находит другой, довольно шокирующий способ выжить. В сравнении с весьма эпатажными и очень стильными «Мясными днями», «Подарок» можно назвать легким жанровым кино. Здесь речь идет о молодом человеке, которого застигает в пути сильный дождь, из-за чего герой просится на ночлег в переполненную гостиницу. Хозяин дает ему приют, а в скором времени к гостю заявляется дочь хозяина, лезет целоваться, поднимает подол, показывая интимное место. Молодой человек ее отталкивает, мол, есть у него невеста, к тому же он религиозен (показывает крест), однако девушку все это не убеждает, и начинается жестокое преследование, которое постепенно приобретает мистический и сверхъестественный характер. Увы, такие, пусть не гениальные, но хотя бы любопытные сценарии – большая редкость. Куда чаще приходится сталкиваться с откровенной банальностью. Как, например, в фильме «Дикий» Дэниэла Сусы, получившем гран-при нынешнего КРОКа. Здесь – история маугли, мальчика, выросшего в лесу. Однажды его подбирает охотник, моет, одевает и отправляет в человеческую школу. Там маленький дикарь приходится не ко двору, он ведет себя неадекватно, его запирают, ну, а потом охотник все понимает и отпускает мальчика обратно в лес. Очень красивый, с необычным монтажом, с изысканным моментами движением фильм этот настолько неинтересен по содержанию, что невольно думаешь: лучше бы ему быть вовсе бессюжетным. Именно по этому пути и идут многие западные режиссеры, зачастую обрекая себя тем самым не только на полное непонимание зрителей, но даже на сомнительные реакции коллег. Сами же аниматоры, хоть и любят иногда хорошие абстракции, но редко ставят их по-настоящему высоко. Еще реже дают призы на тех фестивалях, где нет отдельной номинации за ненаративное кино. Вот и жюри КРОКа проигнорировало этот жанр, хотя в программе было минимум три отличных ненаративных фильма. Первый – «Виртуальный виртуоз»(реж. Томас Телльмах, Мая Ошман) — сделан тушью и изображает бегущую линию, которая сталкивается на своем пути с разнообразными препятствиями в виде красивых клякс, разводов и пятен. Второй выдающийся бессюжетный фильм принадлежит болгарскому канадцу Теодору Ушеву. «Глория-Виктория» — это заключительная часть трилогии, начавшейся «Башней Бохер» и «Друкс Флюксом». В «Глории-Виктории» режиссер под музыку Шостаковича исследует взаимоотношения искусства и войны. Тому же Ушеву принадлежит и ненаративный музыкальный клип «Демоны» — тоже весьма изысканный. Наконец, еще один замечательный мультфильм был сделан нашим соотечественником Александром Свирским и называется «Гость на коне». Как и Ушев, Свирский сделал кино хоть и бессюжетное (если не считать сюжетом текст песни), но не беспредметное: и в том, и в другом фильме фигуративная графика очень изящно перетекает в абстрактную и наоборот, так что перед зрителем проходит довольно сложный ассоциативный ряд, в котором формы и смыслы образов рифмуются спонтанно и порой весьма причудливо. * * * В общем, как ни крути, все выходит, что авторская анимация не слишком подходит для широкого зрителя. То есть для такого зрителя, который ждет от мультфильмов развлечения, простоты и незамысловатости, который не хочет ни во что вникать и предпочитает относиться к культуре, как к готовому товару. А может, все наоборот, и это широкий зритель не подходит для авторской анимации? И если посмотреть с такой стороны, то КРОКовский кораблик покажется идеальным островком анимации, избавленным от ненужных глаз.
